Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова. Дневники и воспоминания Чарльза Гиббса - [74]

Именно в Харбине в 1922 году Гиббс повстречал пятнадцатилетнего русского мальчика, который впоследствии станет его приемным сыном и возьмет его фамилию. Георгий Павельев родился в Москве. Его отец был инженером-строителем, работавшим по договору на Дальнем Востоке, и в 1914 году мальчик вместе с семьей отправился в Никольск-Уссурийск близ Владивостока. Там он проучился девять месяцев. Затем у его родителей появились дела в Шанхае, и они взяли Георгия с собой. По прибытии мальчика отдали в католическую школу-пансион св. Франциска Ксавье. После революции Георгий и его родители потеряли связь друг с другом, однако в 1925 году он получил от них известие, как оказалось, в последний раз. Окончить школу ему удалось только благодаря необычайному случаю. По выходным он ходил около судов в порту и разговаривал с офицерами и матросами. Так он вышел к российскому судну, нагруженному сельдью, которое получило распоряжение оставаться в порту, поскольку не была уплачена необходимая пошлина. Моряки, ведавшие на судне хозяйственной частью, спросили смышленого тринадцатилетнего мальчика, говорившего по-русски и по-китайски, не мог бы он помочь им продать сельдь на китайском рыбном рынке. Он помог, получил две тысячи долларов комиссии и смог внести плату за обучение, благодаря чему остался в школе св. Ксавье до 1922 года, а затем отправился в Харбин. Работая в одном из так называемых магазинов подержанных вещей, куда беженцы несли свои ценности, он встретил Гиббса, который помог ему найти работу в американской компании, торгующей мехом.

В то время Гиббсу нездоровилось. Но он был строен и выглядел безупречно в костюмах, белых или цвета хаки, шитых по английской моде, которые, казалось, в этой части света никто до него не носил. Жители Харбина знали и уважали его как бывшего учителя Царевича. Несмотря на то что Гиббс как официальное лицо не имел права действовать в чьих-либо интересах, он был готов помогать русским белоэмигрантам. Из-за своего благородства он впоследствии оказался в неприятной ситуации. Гиббс одолжил денег арендатору Харбинского театра, приходившемуся родственником погибшему повару Императорской Семьи. По истечении срока давности и в связи с полной неразберихой в долговых обязательствах никто не знал, кому действительно принадлежит театр. Было маловероятно, что Гиббсу вернут долг. От адвоката Георгий Павельев узнал, что положение может спасти только захват здания. После того как Гиббс проконсультировался у своего старшего брата Уильяма Артура, бывшего управляющего индийским банком, удалившегося от дел в Корнуолл, по методам захвата и снаряжению, Георгий поднял отряд морских бойскаутов. Отряд из двенадцати человек с помощью китайского плотника построил шхуну из китайской джонки. В духе приключенческого романа Георгий с двумя афганскими друзьями штурмом взяли театр, захватив здание и кассу, с триумфом подняли над зданием английский флаг, таким образом избавив Гиббса от проблем. В дальнейшем Георгий совмещал работу в компании, торгующей мехом, с работой в театре на должности управляющего. В итоге, Гиббс вернул свои деньги.

Когда англичанам, служившим в Харбине, пришло время уезжать, Гиббс решил, что Георгий может ехать с ним. Почему бы не попробовать подготовиться к поступлению в Кембридж? Но Георгий, не слишком интересовавшийся учебой, предпочел быть фермером, и Гиббс устроил так, чтобы он поехал в Австралию, где у Гиббса были родственники. По пути домой, уже добравшись до столицы Филиппин Манилы, Гиббс серьезно заболел. Узнав об этом, Георгий немедленно поспешил к нему. Они остановились в городе Багио[318] в горах Лусона, и Георгий ухаживал за Гиббсом в течение трех месяцев, затем сопроводил его в Англию, а сам вернулся в Мельбурн.

Еще живя в Харбине, Гиббс поддерживал связь с друзьями — Пьером Жильяром и Александрой Теглевой (г-жа Жильяр), обосновавшимися в Швейцарии. Ниже приведено несколько писем того периода:

«12 марта 1928

Дорогой Жильяр,

По дороге из Китая я заболел, это произошло не вдруг, а постепенно — так, как расшатывается старая мебель. Доктор из Филиппин отправил меня [неразборчиво], где я пребывал в течение двух месяцев без видимых улучшений. Наконец, я вновь отправился в дорогу с целью доехать до Египта, но чувствовал себя так скверно, что вынужден был отказаться от этой идеи, и приехал прямо в Гейдельберг, чтобы встретить профессора Креля (Krehl). Я проезжал так близко от Вас, не имея возможности Вас увидеть. Профессор положил меня на несколько дней в госпиталь для обследования, он дал мне [неразборчиво] чтобы приехать в Бад-Мергентхайм, и я надеюсь, что теперь я в надежных руках и на пути к выздоровлению.

Как идут дела у Вас? Надеюсь, что мадам в добром здравии, в Вашем последнем письме Вы сообщили мне тревожные сведения. Я очень сожалею, что обстоятельства не позволили нам встретиться. [неразборчиво] Отсюда мне неудобно возвращаться в Гейдельберг для еще одного обследования. [неразборчиво] Надеюсь, что у меня будет несколько дней, когда я буду более-менее свободен… я чувствую себя как в клетке. Следующие два-три месяца будут непростыми, и я думаю провести их в Англии, нанести несколько визитов, а затем вернуться в Европу, чтобы иметь удовольствие увидеть Вас. Тем не менее мне было бы приятно получить от Вас новости и узнать о лучшем времени для Вашего посещения.