Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова. Дневники и воспоминания Чарльза Гиббса - [75]

Тысяча добрых пожеланий. Пишу карандашом, но я еще в постели.

Ваш Ч. С. Гиббс»

«Лозанна, 20 марта 1928.

Мой дорогой Гиббс,

Ваше письмо было для нас очень приятным сюрпризом после долгого молчания.

Конечно, нас очень взволновало известие о том, что Вы больны, но в то же время для нас было утешением узнать, что Вы в Европе, а не в этой дыре Маньчжурии! Я ответил бы Вам раньше, если бы не был так ужасно занят экзаменами. У меня нет ни одной свободной минуты для себя с 15 января, и я чрезвычайно устал. К счастью, через неделю у меня начнутся каникулы.

Я очень надеюсь, что Ваше здоровье быстро восстановится. Как Вы думаете, Вы еще долго пробудете в госпитале? Мы будем очень рады Вас принять, к сожалению, это возможно только в период каникул, когда оба наших квартиранта будут отсутствовать. Каникулы кончатся 15 апреля. Как Вам кажется, позволит ли Вам здоровье приехать в Лозанну до этой даты? Вам обязательно нужно приехать к нам до Вашей поездки в Англию, иначе мы больше не увидимся. Воспользуйтесь этой возможностью, Вы ведь сейчас совсем недалеко от нас. Было бы так радостно встретиться втроем!

Объявление о Вашем возвращении произвело большую сенсацию в здешней русской общине, несколько человек хотели Вас видеть. К тому же, нужно, чтобы Вы помогли нам бороться с авантюристкой Чайковской, которая выдает себя за Анастасию Николаевну. Вам известно, что Чайковская уехала в Америку после того, как Великий Князь Андрей Владимирович, порядочная, надо сказать, свинья, признал в ней Анастасию, хотя ему едва ли вообще доводилось встречаться с настоящей Великой Княжной. До приезда в Шербург она провела 48 часов в Париже, где находились Великий Князь Александр [Михайлович], Ирина Александровна и Мария Павловна [младшая] и толпа родственников. Им ничего не сказали, чтобы они не смогли ее увидеть и высказать свое мнение. Это самая нелепая история, которую я когда-либо слышал, и я не знаю, какую грязную роль играет в ней Великий Князь Андрей. Бедная Великая Княгиня Ольга совершенно больна из-за всего этого, так же как и Императрица-мать, поскольку их смешали с грязью, обвиняя в том, что они оставили родственницу в нищете.

Разрешите мне рассказать об этом Великому герцогу Гессенскому, так как Вы в Хейдельберге и, быть может, сможете поехать к нему в Дармштадт.

Выздоравливайте, посылайте нам новости о себе.

П. Жильяр»

Дорогой месье. Как жаль, что Вы больны, выздоравливайте поскорее и приезжайте к нам. Я так хотела бы увидеть Вас. От всего сердца надеюсь, что Вам скоро станет лучше, и жду Вас.

Пишите нам.

Примите мои наилучшие пожелания.

А. Жильяр [Александра Теглева — «Шура»].

«Бад-Мергентхайм, Германия

27 марта 1928

Мой дорогой Жильяр,

Я не ответил сразу на Ваше письмо от 20 марта 1928, потому что не хотел отказываться от возможности увидеть Вас раньше, а когда Ваши письма пришли, я был для этого слишком слаб. Таким образом, я подождал еще несколько дней и, к счастью, начиная с субботы, чувствую себя значительно лучше и надеюсь, что через четыре-пять дней смогу уехать отсюда, потому что это, должен Вам сказать, чуть ли не самое отвратительное место. Хотя здесь даже не столь отвратительно, сколь тоскливо. Из Вашего письма я понял, что Ваши постояльцы уедут через несколько дней, но Вы не сообщили точной даты. Если я уеду из Бад-Мергентхайма в следующую субботу или воскресенье (31-го или 1-го), не будет ли это слишком рано?

Только я прошу Вас сохранять мой визит в секрете так долго, как только это возможно, потому что общение с большим количеством людей меня чрезвычайно утомляет. Я трачу на это очень много душевных сил, и это не проходит бесследно. Я выгляжу очень здоровым, и никто не верит, что я болен, но когда я уезжал из Китая, силы у меня были на исходе. Я знаю, что если не займусь лечением, болезнь снова сломит меня.

Именно по этой причине я отложил поездку к Великому герцогу Гессенскому на потом. Мы сможем все обсудить у Вас.

Вышлите мне, пожалуйста, Ваш телеграфный адрес — то есть самый короткий, чтобы я смог отправить Вам телеграмму, как только приеду на станцию. Возможно, по дороге я остановлюсь где-нибудь на день. От Вас я поеду в Париж, а затем в Англию.

Всего хорошего, мои комплименты Мадам — Ваш Ч. С. Гиббс».

«Лозанна, среда 28 марта 1928.

Мой дорогой Гиббс,

Только что получил Ваше письмо и спешу ответить. Мой телеграфный адрес прост: Pierre Gilliard, Signal, Lаusanne [Пьер Жильяр, Синьяль, Лозанна]. Мы живем за городом в квартале Синьяль, в окружении прекрасной природы, и я уверен, что Вам будет очень полезно провести здесь несколько дней. Буквально в нескольких шагах от нашего дома раскинулся большой лес, где Вы сможете прогуляться, наслаждаясь красивейшими видами. Я должен отсутствовать 1 и 2 апреля, но мы сможем очень хорошо Вас принять, начиная с 4 апреля. Я забыл Вам сказать, что мы больше не живем на вилле дю Монт. Вот наш новый адрес: Villa de Mont-Tendre Chemin de Pavement, Signal. Проще всего будет, если Вы сообщите мне точное время Вашего приезда. А если Ваш поезд будет проезжать через Берн или Ньюшатель, я приеду встречать Вас на вокзал и помогу Вам с багажом. Выходите из последнего вагона, тогда я легко смогу Вас найти.