Наставница Темного Властелина - [14]

Гадатель отпустил мою руку и понуро опустил плечи, а я почесала бутон и хмуро потерла стебель листьями. Кажется, начинаю потихоньку понимать, от какого слова произошло название «гадатель». И почему только три человека за ним гнались?

— Вы, наверное, недавно в городе, да? — поинтересовалась я, немного вымученно улыбнувшись.

— О, а как ты понял, братишка? — удивленно моргнул юный дедушка, поправляя шапку на голове. Наверное, очень жарко посреди лета носить такое. — Я целых два года отучился в Фандагероне в Башне Прорицаний. Теперь вот домой иду.

— Надеюсь, удача будет на вашей стороне и до дома вы все же доберетесь, — искренне пожелала я гадателю, заглядывая в одну из бочек. — Я тут ваш мешочек собрал. Обратно вам возвращаться все же не стоит.

— Братишка! Ты дважды мой спаситель! — воскликнул парень, а потом снова потянулся ко мне: — Дай-ка я еще раз тебе погадаю!

— Ой, вы знаете, не надо, наверное, — шарахнулась я в сторону, понимая, что мне и первого раза хватило. — Если хотите отблагодарить, можно по-другому. Фонарик мне нужен, господин гадатель. И если у вас есть ненужный, я бы купил. Но у меня всего две монетки есть. Вот…

— Чего? Фонарик? Какой фонарик? Ах, фонарик! Да-да, я видел, дорога начинается с фонарика. Надо же не думал, что стану частью той дороги. Ну и ну! Конечно, братишка, есть у меня один фонарик. Убери деньги, я просто так его тебе отдам. Ты же мой спаситель! Могучий избавитель! Да и не нужен мне этот хлам… ой, то есть — фонарик, — парень продолжал бормотать, роясь в своем мешке, а я начала немного беспокоиться о его будущем. Если он два года проучился в школе заклинателей, то ему сейчас должно быть около пятнадцати лет. Думаю, нарядился в дедушку он точно с такой же целью, с какой я оделась мальчиком. — Вот! Держи! Ничего, что он выглядит, как погребальный? Я его делал, чтобы попрактиковаться в общении с духами, но ничего не вышло.

Парень протянул мне маленький белый фонарик, висящий на простой черной палочке с медным крючком. Белый — цвет траура, но если на нем что-нибудь нарисовать, то он станет обычным фонариком. Вот только рисовать я не умею, к сожалению.

— Спасибо, господин гадатель, — приняв подарок, поблагодарила я.

— Ах, не за что! — отмахнулся он, закидывая мешок себе на плечо и направляясь прочь из переулка. — Для духов делал, духу и досталось…

Он ушел, а я еще некоторое время смотрела в ту сторону, немного сбитая с толку этой встречей. Она была странной от начала и до конца, поэтому вызывала очень смешанные чувства. Мотнув головой, отогнала лишние мысли, посмотрела на темнеющее небо и вспомнила, что должна была явиться домой еще до заката. Если не потороплюсь, может беда случиться. Так, прижимая к себе фонарик, я и отправилась в поместье.

У ворот никто меня не ждал и не встречал. Кажется, никому дела не было до того, вернулась я или нет. В комнате уже стоял поднос с остывшей едой, но больше никого не было. Поставив на стол фонарик, я выбросила еду в окно, а после тихой тенью вышла, чтобы выбросить ведро на кручу, что за старой калиткой. Никто за мной не пытался следить, да и по пути я никого не встретила. Поэтому, вернувшись в комнату, сменила одеяние, задула свечу и легла спать.

Несколько минут пролежав в тишине без движения, я молча повернулась к стене, поджала колени и тихо заплакала.

Папа, пожалуйста, возвращайся скорее.

* * *

С того дня моя жизнь обрела некоторое подобие постоянства.

Утром я уходила в лавку, переписывала там книги, а вечером возвращалась домой и ложилась спать. Денег на еду хватало, а больше мне ничего и не нужно было. Конечно, времени на встречи с друзьями практически не было, но они и не стремились особо. После того случая, когда я появилась на пороге дома Камии, эта новость быстро облетела всех наших знакомых. Родители запретили их детям со мной общаться, так как такое знакомство может дурно повлиять на их репутацию.

Десять лет своей жизни я была дочерью уважаемого человека, знакомство с которой считалось благоприятным для детей других семей. Я была окружена любовью семьи и вниманием друзей, не знала бед и нужды. Но вот не прошло и месяца с десятого дня моего рождения, как все полетело в пропасть. Очень многие вещи предстали передо мной в совершенно другом свете. Будто только над моей головой потухло солнце, а рассвета и вовсе не предвидится.

У меня появилась цель. Я поняла, что только добившись чего-то значимого, стану человеком, знакомства с которым не будут чураться. Взрослые любят сплетничать, и однажды я услышала, как мама моего друга обсуждала со своей соседкой, что даже после возвращения отца меня ждет незавидная судьба. Девушку с такой репутацией никто не захочет брать в жены. Понять, что они имели ввиду, было непросто, но я все выяснила.

Эти дамы посещали мою тетушку, которая приглашала их к нам в дом на чаепитие. Прячась за маской беспокойства, Эдиз распускала сплетни, что я днями где-то пропадаю, веду себя недостойно и занимаюсь постыдными вещами, приходя домой очень поздно вечером. Так как дети благородных семей уже ограждены от меня, то одним духам известно, с кем я провожу дни и вечера. Разумеется, о моей подработке никто не знал, и предположения были одно омерзительнее другого. Что, впрочем, доставляло тетушке извращенное удовольствие.