Наследники господина Чамберса - [24]

Теперь от него ждали общего изменения правительственного курса. Ждали реформ. Ждали облегчения беспросветно тяжелой жизни.

Конечно, это были напрасные ожидания.

Прошло короткое время, и стало очевидно, что никаких изменений не будет: попав в тиски хронического безденежья, регент и думать забыл о реформах.

Кризис абсолютизма углублялся.

А когда, после ранней смерти регента, к власти пришел глубоко развращенный Людовик XV, многие поняли, что время царствования его прадеда было отнюдь не самой скверной эпохой в жизни Франции...

Все это так. И однако событие 1715 года не теряет своего смысла перед лицом истории. Смерть Людовика XIV, вызвавшая бурную радость миллионов граждан, привела к серьезным сдвигам в сознании людей. Веками накопленные недовольство, сомнения, надежды на лучшее прорвались наружу. Выпустив духа из бутылки, монархия и церковь оказались не в силах загнать его обратно.

И идеологи третьего сословия, которых недаром назовут просветителями, имели все основания утверждать:

— Мрак суеверия и предрассудков рассеивается. Мы вступили в век Просвещения.

...Век Просвещения ознаменовался небывалым расцветом общественной жизни. Если последние годы «короля-соляца» погрузили страну в духовную спячку, если в ту пору люди, боясь шпиков и доносов, прятались и предпочитали помалкивать, то теперь вдруг стали говорить в полный голос, и говорить обо всем.

У библиотеки Мазарини, единственной публичной библиотеки в Пдриже, с раннего утра выстраивались очереди.

Читатели подсказывали журналистам темы, раскрытия которых желали бы на страницах прессы, и не только подсказывали, но и властно требовали их.

Вкусы читающей публики менялись на глазах. Искусство, еще так недавно находившееся в центре внимания, отошло на второй план, уступив место популяризации научных, моральных, политических идей. Полемика стала господствующим тоном в литературе..

Повсюду возникали кружки единомышленников. Недаром такую популярность вдруг обрели кафе, превратившиеся в клубы!

Но, пожалуй, особенно расцвели в эти годы салоны — своего рода клубы, основанные на частной квартире. Столичное общество проводило в салонах не только вечера, но и дни. Здесь собирались ученые, философы, писатели, либеральные аристократы и фрондирующие священники.

Каждый салон имел свои дни приемов. .

Герцогиня Люксембургская устраивала ужины по субботам; по воскресеньям и средам обедали у барона Гольбаха; мадам Жофрен, «кормилица философов», собирала их по четвергам, отдавая понедельники художникам и артистам; по вторникам принимал Гельвеций; остальное время можно было провести у слепой, злой и остроумной мадам Дюдеффан или у ее бывшей компаньонки мадам Леспинас. Известностью пользовались также салоны писательницы Тансен, актрисы Кино и супруги богатого откупщика, мадам Эпинэ.

В салонах светские люди острили и рассказывали пикантные анекдоты, аббаты-вольнодумцы высмеивали религию, дамы обменивались впечатлениями о последнем романе Ричардсона или новой пьесе Вольтера, философы знакомили со своими теориями, а естествоиспытатели — с последними открытиями и тонкими опытами в разных областях науки.

Именно теперь уточняется смысл терминов «философия» и «философ». Смотреть на вещи философски, быть философом, ныне означало приобрести рациональный, научный взгляд на вещи, отказавшись от произвольного и сверхъестественного, объединять факты причинно-следственной связью, уметь найти место для вновь открытого явления в уже установленном ряду. Понятия «философ» и «ученый» сблизились, став почти синонимами, и в этом нет ничего удивительного, ибо Просвещение было всесторонне подготовлено неслыханно быстрым развитием естественных и точных наук.

Исчисление бесконечно малых величин, математические теории Бернулли, Эйлера и Даламбера, наблюдения Лапласса, превратившие астрономию в точную науку, изучение Ньютоном световых лучей и измерение скорости света, установление законов акустики и теплоты, создание Франклином и Кулоном первых электрических приборов и выяснение практических возможностей применения электричества, химическое разложение воды, получение азота, кислорода и водорода, разработка теории сгорания — необъятно расширили кругозор человека и представление о мире, в котором он живет.

Сам земной шар стал объектом кропотливых исследований. Определение истинной формы Земли, установление ее сплющенности у полюсов и вытянутости по экватору, выяснение причин морских приливов и отливов, изучение слоев и пород земли заключились грандиозной картиной, написанной Бюффоном, в которой он изобразил всю историю нашей планеты от времени, когда она представляла из себя расплавленную лаву, и до эпохи, когда на ней, после многих других исчезнувших или выживших видов, появился человек.

Сильно шагнула вперед наука о формах жизни материи. Одни ученые доказывают наличие пола у растений, другие — проводят опыты над их размножением и описывают его различные фазы; тот тратит двадцать лет на исследование жизни гусениц, другой отыскивает и разводит инфузорий; Линней разрабатывает ботаническую номенклатуру и первым дает миру полную классификацию растений; Реомюр научно объясняет процесс дыхания, Лавуазье — пищеварения. На этих и подобных исследованиях постепенно строятся общие понятия об органической жизни в целом. Бюффон и Ламарк выявляют отдельные законы современной физиологии и зоологии; вслед за Ламетри они устанавливают, что между мертвой и живой природой нет разрыва, а их теория развития, хоть и в форме догадок, предвосхищает учение Дарвина.