Наследники господина Чамберса - [23]

Во время одного из следующих свиданий, при котором присутствовал также и Даламбер, произошел разговор, имевший весьма большие последствия.

В тот день Руссо был возбужден сверх меры. Он рассказал Дени, что с ним случилось на пути в Венсенн.

Поскольку от Парижа до Венсенна расстояние не слишком короткое, Жан Жак всегда отдыхал по дороге и с этой целью брал с собою газеты. Вот и сегодня, сделав привал, он развернул свежий номер «Меркюр де Франс». Машинально перелистывая страницы, он увидел объявление Дижонской академии о конкурсе на приз морали. Тема конкурса была: «Влияние наук и искусства на нравы».

—      Так вот, друг мой, — продолжал Руссо, — едва про^ читал я эти слова, голова моя закружилась, сердце стало биться сильнее, и я без чувств упал на траву. Очнулся весь в слезах. Мир как будто осветился для меня новым светом..,,

—      Что же вас так поразило? — спросил Дидро.

—      А то, что я понял: я могу и должен написать конкурсную работу на эту тему! Я просто обязан это сделать!

—      Прекрасно. Но какой же ответ вы намерены дать?

—      Догадайтесь сами.

—      Уже догадался. Каждый человек заявил бы, что науки и искусство благотворно влияют на нравы. Но это был бы банальный ответ. Следовательно, Жан Жак Руссо выскажется в противоположном смысле!

•— О, вы абсолютно правы. И что вы скажете мне на это?

'— Что одобряю и много жду от вашей работы.

Когда Жан Жак, пошатываясь словно пьяный, покинул Венсенн, Дидро заметил Даламберу:

—      У этого человека колоссальные внутренние ресурсы. Мощь его духа непреоборима. Жаль, что он расстанется с нами.

—      Вы так думаете?

—      Я всегда боялся этого, а сегодня в этом уверен. Он пойдет своей дорогой.

23 октября министр Даржансон, не имея сил дольше противиться общественному давлению, распорядился освободить главного редактора «Энциклопедии». Но освободили Дидро только 3 ноября. Больше трех месяцев просидел он в Венсенне.

И выходил оттуда еще более собранным, целеустремленным, упорным, чем был до этого.

Молодость его осталась позади. Он полностью сложился как человек и мыслитель. Он уже разрабатывал свой «Проспект», и это был не только проспект «Энциклопедии», но и проспект всей его дальнейшей жизни. Последние иллюзии рассеялись. Слишком тяжела и неприглядна была окружающая действительность — она звала на борьбу.

Дени понимал, что борьба будет трудной, жестокой и совершенно непосильной для одного. Но он уже был не один. Он видел, что его окружают единомышленники, люди, пришедшие к нему на помощь в трудную минуту, люди, бок о бок с которыми он сможет честно пройти свой путь.

Часть II ЛЮДИ XVIII ВЕКА

1. ВЕК ПРОСВЕЩЕНИЯ

Трудно найти в истории Франции время более мрачное, нежели начало XVIII века.

Страной все еще правил престарелый король Людовик XIV, по-прежнему властный и более чем когда-либо мнительный и капризный. Создатель Версаля, некогда величавший себя «королем-солнцем», ныне, попав в руки иезуитов и ханжи-фаворитки мадам Ментенон, черный цвет предпочитал всем другим; и Франция, опозоренная неудачными войнами, разоренная солдатскими постоями, ограбленная жадными интендантами, словно оделась в траур.

1713 год — год рождения Дидро — ознаменовался полным крахом политики «короля-солнца»: монархия была вынуждена официально объявить о банкротстве. Государственные расходы более чем в пять раз превышали доходы. Закрывались цехи и мануфактуры. Тысячи крестьян' в деревнях и ремесленников в городах были обречены на голодную смерть. «Во Франции, — писал современный наблюдатель, — семь миллионов человек живут исключительно милостыней, а двенадцать — не в состоянии милостыню подать». Разумеется, подобные мысли нельзя было высказывать вслух. Общественное мнение молчало: никто не хотел по тайному королевскому приказу исчезнуть в Бастилии.

И вдруг 1 сентября 1715 года случилось долгожданное.

В восемь часов тридцать минут утра, выйдя на балкон Версальского замка, главный камергер двора герцог Бульонский громким голосом произнес:

— Король Людовик XIV умер. Да здравствует король Людовик XV!

Что тут началось!..

Трудно описать всеобщее ликование, волнами перекатившееся из Версаля в Париж. Толпы празднично одетого народа собирались в парках и на бульварах, люди обнимались и поздравляли друг друга. Из открытых дверей кафе и окон домов слышались песни и крики восторга. Даже во многих церквах по требованию прихожан читали благодарственные молитвы за то, что бог прибрал короля...

Не один Париж, вся Франция сбросила траур.

Французы, казалось, с ума сходили от счастья, расставшись с «королем-солнцем»...

«Король умер — да здравствует король»...

Древняя сакральная формула, пытавшаяся доказать, что монархия живет вечно, меняются лишь носители верховной, богом данной власти.

Но сегодня в эту фразу вкладывали совсем иной смысл.

Умер ненавистный, жадный, жестокий, всем опостылевший тиран. Значит, уже хорошо. Возможны перемены. В нынешней ситуации наверняка. Ведь Людовик XV еще ребенок, а регентом при нем должен стать Филипп Орлеанский.

Вот ему-то, Филиппу Орлеанскому, и аплодировала вся страна.

Герцог Орлеанский, дальний родственник нового короля, слыл либералом и другом философов. Он покровительствовал науке, литературе и искусству. Когда-то он даже публично продемонстрировал свое несогласие с политикой Людовика XIV и вследствие этого находился в опале.