Наследники господина Чамберса - [21]

Едва лишь дверь за тюремщиком закрылась, Дени упал на нары почти без чувств.

Все рушилось, все пропало.

Прощай, свобода!

Прощай, «Энциклопедия»!

Он вспоминает рассказы о Железной маске, о десятках других арестованных, которые так никогда и не увидели света. Неужели и его ждет та же участь?..

Нет, лучше смерть.

" Но Дидро не был бы Дидро, если бы слишком долго предавался отчаянию.

Вот он вскакивает» с нар, и лицо его озарено мыслью.

Писать! Только писать — этим он убьет время и ускорит свой выход на свободу! В этом спасение!..

Писать... Но чем и на чем? Ведь здесь ему не дают ни бумаги, ни чернил, не говоря уже о книгах. «Не положено!» — отвечает тюремщик на все его требования и просьбы.

Дени еще раз проверяет содержимое своих карманов.

О счастье! Он совершенно случайно захватил с собой из дому томик Мильтона «Потерянный рай»! Итак, чтиво уже есть. Можно не только читать, можно выучить наизусть. Можно даже и писать! В подарочном издании Мильтона много чистых листов, не говоря уже о полях, очень широких. И даже есть перо — Дени обнаружил в верхнем кармане старую зубочистку... Вот только бы достать чернил.

, Днем, к обеду, тюремщик подает стакан вина.      :

Ба! Да вот же она, основа для чернил!

Дени не без труда соскабливает с оконной решетки немного свинца и смешивает его с вином; жидкость становится достаточно темной. Он делает пробу и радуется своей находчивости.

Но нельзя быть эгоистом. Нужно подумать и о людях. Ведь когда-нибудь в этой камере будет сидеть другой несчастный, одолеваемый теми же мыслями, так надо ему помочь, подсказать!..

И Дени, взобравшись на нары, тщательно выписывает на стене секрет изготовления придуманных им чернил...

Протомив арестованного несколько дней в неизвестности и доведя его до нужного градуса отчаяния, теперь можно и допросить, думает господйн Беррие, весьма опытный в подобных делах. И вот 31 июля он лично учиняет допрос Дени в большом зале Венсеннского замка.

Господин Беррие сидит за столом, покрытым лиловым сукном с золотыми лилиями. На лице у него торжественное выражение. Два секретаря готовы строчить протокол.

Вводят арестованного.

Господин Беррие неприятно удивлен: он не видит, чтобы вольнодумец был в отчаянии, — лицо его румяно, а глаза искрятся весельем.

«Ну погоди, — думает начальник полиции, — я быстро собью с тебя спесь». После обычных формальных вопросов, устремив взор на обвиняемого и показывая один из экземпляров «Письма о слепых», Беррие спрашивает:

—      Вам знакома эта брошюра?

Что ответит на это вольнодумец? Ведь брошюра взята с его письменного стола и он не может этого не знать!

—      Нет, не знакома, — спокойно отвечает Дидро.

—      Она случайно написана не вами? — язвит Беррие.

—      Нет, не мной, — так же спокойно отвечает Дидро, зная, что на титульном листе «Письма» нет имени автора.

■— А кто для вас отпечатал это произведение? — словно не расслышав, продолжает Беррие.

—      Не имею ни малейшего понятия о том, кто его отпечатал, ибо ничего не знаю об этом произведении.

—      Так... А может, вы отдавали кому-нибудь рукопись «Письма о слепых» до ее опубликования?

—      Я никогда не видел этой рукописи, а потому не мог ее никому отдавать.

—      Но, может быть, вы знаете имя автора?

—      Нет, не знаю.

Наступила заминка. Допрос неожиданно зашел в тупик. Начальник полиции поражен. Такого он не ждал. Ему приходилось допрашивать многих, они вертелись угрями, но он постепенно припирал их к стенке — уйти от него было невозможно. Но этот... Что он, прикидывается дураком или действительно сумасшедший? Он, точно младенец, отрицает очевидные вещи и думает, будто ему это сойдет... Ну ладно, попробуем с другой стороны.

—      Не вы ли автор произведения появившегося несколько лет назад под заглавием «Философские мысли»? — невинно спрашивает Беррие.

«Не поймаешь! — думает Дени. — Слава богу, «Мысли» изданы анонимно!»

—      Нет, не я, — учтиво отвечает он.

—      Значит, не вы... А имелось ли у вас это произведение?

—      Нет, я не видел его.

—      А рукопись, с которой оно было напечатано?

—      Я на знаю никакой рукописи.

—      А не давали ли вы это произведение или рукопись его другцде лицам?

—      Не давал, поскольку никогда не видел ни рукописи, ни отпечатанного произведения.

—      Не знаете ли вы автора «Философских мыслей»?

—      Не знаю.

«Снова ушел, — констатирует про себя Беррие. — Хитер, каналья! Ну хорошо же. Сейчас мы бросим ему такую приманку, что он проглотит и подавится, подавится наверняка. А тогда возьмем его за жабры».

—      Не вы ли автор произведения «Прогулка скептика»? —* вкрадчиво спрашивает он и думает: «Сейчас ты снова отопрешься, и я прижму тебя, ибо рукопись эта в моих руках»*

Но это понимает и Дидро, и потому он говорит;

—      Да, я автор этого сочинения!

Беррие едва сдерживает охватившую его ярость.

—      А где же рукопись этого произведения? Не могли бы вы предъявить ее нам?

—      Никак не могу, поскольку ваши молодчики давно уже отобрали ее у меня.

Больше Беррие не выдерживает. Он стучит кулаком по столу с такой силой, что секретари подскакивают на местах,

—      Прекратите писать! — кричит он им, а затем с пеной у рта набрасывается на Дидро: — Вы отрицаете очевидные вещи! Вы стремитесь обмануть правосудие! Да знаете ли вы, несчастный, что грозит вам за это?