Наши времена - [118]

В этот понедельник среди многих посетителей, записавшихся на прием, был и Володя. Уже месяц, как он работал на заводе, но жить было негде. Он ночевал в студенческом общежитии на «птичьих правах», используя свободную в ту ночь койку, или же знакомый студент делил с ним свою постель. Сколько же так может продолжаться? Как-то его засек комендант и велел больше не приходить, ведь он уже «окончивший» и, следовательно, не имеет к общежитию никакого отношения.

Когда Володя, дождавшись очереди, должен был войти в директорский кабинет, какая-то девушка, высокая, тонкая, с продолговатым лицом, очень мило улыбнулась ему и попросила пропустить ее раньше.

— Мне на минутку, я очень спешу, — шепнула она, и прежде, чем он успел ответить, она открыла дверь кабинета.

— Почему вы пропустили ее? — обратился к Володе пожилой мужчина, нетерпеливо шагавший из угла в угол. Он, казалось, готов был сию же минуту вошедшую в кабинет вернуть обратно.

— Девицы стали сейчас бойчее парней, — заметила женщина, сидевшая на пятом стуле от двери.

Володе стало не по себе, он выглядел простофилей — ничего не стоит обвести его вокруг пальца. А девушка вышла из кабинета не так скоро. Или, может быть, так только показалось? Известно, если сидишь на прием к врачу или к начальнику, время тянется бесконечно долго. Уходя, девица не забыла вновь улыбнуться и сказать Володе спасибо. Лицо ее было еще более румяным, чем прежде, и сияющим. Очевидно, она добилась всего, что ей требовалось.

Володя, войдя в кабинет, слегка растерялся, увидав кроме директора еще немало людей, сидевших за боковыми столиками. Вопрос, с которым он пришел, показался ему вдруг мелким, незначительным. Неужели все эти люди будут принимать в нем участие? Ему еще никогда ничего не приходилось просить в официальном порядке. Пока учился в институте, ни разу не подал заявления, например, о путевке в дом отдыха. Ему всегда казалось, что есть более нуждающиеся, чем он. Но как это иногда случается с людьми сдержанными, скромными, Володя вдруг решил показать, что он вовсе не робкого десятка, и, поборов себя, неожиданно заговорил на очень высокой ноте:

— Вы обязаны проявлять заботу о молодых специалистах! Мне известно, что молодых специалистов нашего же выпуска, направленных на другие заводы, сразу обеспечили жильем, некоторых — даже отдельными квартирами. Пусть — однокомнатными, — добавил он, немного смягчив и понизив голос.

— Вы правы, абсолютно правы, — ответил ему Леонид Сергеевич. — Конечно, мы обязаны обеспечить вас жильем. Мы обязаны обеспечить тысячу рабочих, которые вместе с вами пришли в новый цех, и в очереди стоит еще тысяча рабочих из старых цехов, они уже проработали немало лет на заводе. Со временем они все получат квартиры. И вы получите. Мы много жилья строим. И для молодых специалистов строим большой дом. Но сейчас нет у нас квартир и комнат тоже нет. — Девяткин развел руками. — Даже в общежитии нет места, чтобы лишнюю койку поставить. Придется вам пока жить на частной квартире. Вы не пробовали поискать?

— Нет. — У Володи весь его пыл как-то разом погас.

— Татьяна Николаевна вам поможет, — указал Девяткин на женщину, сидевшую за средним столиком, и та что-то пометила у себя в тетради.

Володя направился было уже к двери, но Девяткин, посмотрев в свои бумаги, спросил:

— Ваша фамилия Лифшиц?

— Лифшиц.

— А не Ханин?

— Ханин был моим отчимом, — сдержанно ответил Володя.

— Я знавал Льва Борисовича Ханина многие годы, еще с войны. Мы вместе работали здесь, на заводе, — голос Девяткина прозвучал мягко и печально. Он, казалось, как и все пожилые люди, не прочь был пуститься в воспоминания, но сейчас, разумеется, для этого был вовсе неподходящий момент. — Ваша мать живет в Москве?

— Да…

— Она прислала письмо, — сказал Леонид Сергеевич. — Просит, чтобы мы вам разрешили переехать на работу в Москву. Она одинока и слаба здоровьем, — добавил он, обращаясь к сотрудникам, сидевшим за столиками, чтобы они были в курсе дела и также могли высказать свое мнение по этому вопросу.

Мать написала директору завода — это явилось для Володи полной неожиданностью. Он стоял растерянный, не зная, что ответить.

— Вы не хотите в Москву, к матери? — спросил Девяткин удивленно и даже с ноткой упрека в голосе.

— Мне надо подумать.

— Хорошо, подумайте, — охотно согласился Девяткин. — Если решите ехать, напишите заявление, и мы тогда тоже подумаем…

Внизу, возле гардероба, он увидал девушку, которую пропустил без очереди к Девяткину в кабинет. На ней было короткое светлое пальто и белая мохеровая шапочка с торчащим ворсом. Похоже, она специально поджидала здесь Володю, желая узнать, чего он добился в кабинете у директора.

— Вам отказали? — спросила она с явным сожалением.

Володя недоуменно посмотрел на нее.

— Почему вы думаете, что отказали?

— Да это сразу видно. Все на лице написано. Я даже знаю, о чем вы просили, — с грустной улыбкой добавила она. — Квартиру.

— Вы прямо как Мессинг. Читаете чужие мысли, угадываете чужие желания…

— В данном случае — это так просто. Абсолютное большинство идут в понедельник на прием к директору по поводу жилья. По иным делам жалуют в другие дни. Ну, так как же? Отказали вам?