Наш Современник, 2004 № 02 - [45]

Михаил Делягин • Глобальные требования к России (Наш современник N2 2004)

Михаил ДЕЛЯГИН,

доктор экономических наук,

директор Института проблем глобализации

ГЛОБАЛЬНЫЕ ТРЕБОВАНИЯ

К РОССИИ

Глобальная конкуренция

диктует нам будущее

 

Прогнозирование развития России традиционно идет “от достигнутого”, на основе ее внутреннего потенциала, с лишь эпизодическим учетом влияния мировой экономической, политической и информационной среды. Это обесценивает результаты анализа и делает их недостоверными.

Игнорирование международной конкурентной среды превращает тради­ционное прогнозирование в опасный инструмент самоуспокоения. Слабость кажется допустимой, так как оставляет “за рамками” рассмотрения ухудшение позиций во внешней конкуренции.

Традиционный подход необходимо дополнить прогнозированием мировой среды существования страны. Именно она устанавливает развитию общества внешние, не зависимые от него требования и ограничения и создает тот “коридор возможностей”, в которых будет действовать.

Это кардинально изменяет саму модальность прогноза. Необязательные к исполнению пожелания, связанные с реализацией внутренних возможностей, сменяются категорическими императивами национального развития : внешними, объективными, без реализации которых оно не обеспечит себе приемлемого места в мировой конкуренции.

Такой подход особенно важен для России, сохраняющей, несмотря на чудовищную и всеобщую деградацию, значительный потенциал мобилизации, но демонстрирующей абсолютную неспособность к необходимой модерни­зации в комфортных условиях устойчивого притока “нефтедолларов”, харак­терного для последних лет.

Конечно, это требует усилий, организации и времени, не говоря уже о знаниях, во многом утраченных нашим обществом. Данная работа посвящена эскизной обрисовке лишь некоторых явных уже сегодня проблем, которые усилят свою значимость в ближайшее десятилетие.

 

Раскалывающийся мир

 

Ключевая проблема современного человечества — его нарастающее разделение.

На рубеже XIX и ХХ веков мир достиг исключительно высокой для тогдаш­него развития интеграции, к которой сложившиеся к тому времени системы общественного управления оказались совершенно не готовы. В результате, устранив внутренние барьеры на рынках, данная интеграция предельно (вплоть до развязывания мировой войны) обострила конкуренцию между развитыми странами и привела к глубокому разделению человечества.

Весь мировой экономический рост после Второй мировой войны опирался на постепенное изживание этой сегментации (которое, собственно, и являлось основным содержанием всей послевоенной истории), пока победа Запада в “холодной войне” не покончила с ней окончательно.

Новое устранение барьеров на мировых рынках (модные сопоставления с интеграцией начала ХХ века некорректны, так как сейчас наиболее значима интеграция на рынке услуг, тогда зачаточном) породило новые комплексы неодолимых проблем и, соответственно, новую волну сегментации.

Старая модель “роста за счет интеграции”, обеспечивавшая развитие после войны, была в основном исчерпана уже к началу 90-х годов прошлого века. Пока не будет ощупью сформирована новая модель развития, о его высоких темпах и тем более устойчивом росте — хотя бы развитых стран, образующих 70% экономики мира, — придется забыть.

Сегментация человечества идет сразу в нескольких направлениях, по нескольким критериям.

На поверхности — разделение между успешными и неразвитыми странами (“между богатыми и бедными”, “между золотым миллиардом и пока двумя, а завтра больше миллиардами, брошенными в топку процветания Запада”). Прогресс Запада и успешных стран Азии слишком заметен на фоне вымирающей Африки, содрогающейся в конвульсиях Латинской Америки, стагнирующей уже второе десятилетие Японии, деградирующих Восточной и особенно Юго-Восточной Европы и постсоветского пространства.

Не позже начала 90-х годов разрыв между развитыми странами и остальным миром окончательно принял технологический характер: совре­менные технологии слишком сложны и дороги, чтобы их могли не то что создавать, но даже применять относительно неразвитые страны. Это лишает их самой возможности эффективно работать – и, соответственно, лишает их будущего.

Развитые страны сознают эту проблему преимущественно через призму “цифрового неравенства”, которое ограничивает рынки сбыта производимой их корпорациями сложной дорогой высокотехнологичной продукции, а следовательно – и возможности их собственного технологического прогресса.

На деле проблема глубже: рост эффективности информационных техно­логий привел к классическому “кризису перепроизводства” информационных (в широком смысле слова) услуг, то есть прежде всего к “перепроизводству ожиданий”. Их объем слишком велик даже для глобальных рынков. Именно это — наиболее глубокая причина структурного кризиса , охватившего экономики развитых стран и мировую экономику в целом.

Расширение же глобальных рынков сдерживается не только бедностью населения развивающихся стран, но и культурным барьером: технологии пропаганды и даже обработки информации, разработанные для одной цивили­зационной парадигмы, часто не воспринимаются в рамках другой или воспри­нимаются с принципиальными искажениями. Результат – ограничение рынков сбыта и, соответственно, сокращение притока ресурсов для дальнейшего прог­ресса информационных технологий Запада.