Наш бронепоезд на нашем запасном... - [5]

— Давай.

— Что нам, мужикам?

Раздевались. Сын смотрел сбоку на отца, на его тело в шрамах.

— Здорово они все-таки тебя.

— Немцы народ серьезный. Без трусов, что ли? Никого нет. — И сам кивнул себе.

— А это когда тебя?

— Это, это... в сорок девятом — "это".

— А разве в сорок девятом война была?

— А почему нет?

— В сорок пятом война окончилась и с Германией, и К с Японией.

— С ними окончилась, а кое-где еще воевали... Вот на родине твоей. Ты ведь в Каунасе родился?

— В Каунасе.

— По-польски Ковно, вот там меня и подстрелили.

— А кто?

— Националисты, кто ж еще. Братьями себя называли лесными. Пошли, что ли?.. Эх!

Охнули оба, выскочили над водой и опять ушли в воду.

Речка была узкая, метров шесть-восемь, и глубина метра полтора.

Полоскали себя, будто белье в воде. Охали и ахали. Отец первый сказал:

— Пошли!

Выскочили на берег, стуча зубами, надели трусы, подхватили одежду, побежали вдоль речки.

Долго бежали, согреваясь, по тропинке, потом по в мелкой воде, снова по тропинке вдоль речки.

Остановились, стали растираться полотенцами, переводя дыхание от холода и бега.

— Потри мне спину, замерз я совсем, к старости, что ли, идет?

— Силен ты, пап!

— А ты не пей и не кури, тоже будешь здоровым парнем. Я в сорок шестом как увидел, как фронтовые товарищи спиваются, сказал себе: "Стоп, мне еще с Алешкой в футбол поиграть надо". И вот играю! Правильно я сделал?.. Хорош, спасибо!

— Правильно. Слушай, а чего они стреляли по вас?

— Не любили, конечно!

— А почему?

— Как — почему? — Они одевались. — Новой жиз­ни не хотели. — Отец приплясывал на одной ноге, натягивая носок. — А мы их — приучали, а они бандитничали, твоего отца хотели убить, но я, как ви­дишь, живой пока. — Он причесался, спрятал расчес­ку. — Пошли, ты ведро захвати, а я дровишки при­смотрю.

Мама кивнула издали:

— Алеша, Коля, скоро вы там? Куда вы пропали? А где папа?..

Алеша не хотел кричать и разговаривать на рас­стоянии — не солидно, но он все же махнул рукой:

— За хворостом.

— А вот и наш папа, — сказала другая мама. — Больно вы долго ходите, Евгений Маркович! Сказали на полчаса...

Евгений Маркович был мужчиной пожилым, сухо­щавым и высоким. Он как-то сразу вышел из леса, из-за машин, и теперь стоял перед компанией — все сидели, а он стоял, будто разглядывая и прикиды­вая что-то.

— А куда спешить, — сказал он, подумав. — Спе­шить некуда! И не надо! Вредно и опасно к тому же!.. Здравствуйте, — поздоровался он наконец, ни на кого не глядя и не проявляя никакого интереса. Он присел к костру и закурил "Беломор", хотя только что бро­сил окурок. Одет он был в туристскую робу, и в дви­жениях был быстр и угловат.

— Женя! Это наши гости, познакомься!

— Гости? — переспросил он. — Очень хорошо. Рудич.

— Кузнецова. А это Леночка, и вот Алеша идет, мой сын.

Человек посмотрел в сторону идущего, кивнул и уставился в костер.

— Нашел? — спросила жена.

— Как видишь — нет.

Мама Кузнецова забеспокоилась:

— Что-нибудь потеряли?

Другая мама пояснила:

— Десять лет назад, в пятьдесят шестом, закопали бутылку из-под шампанского, на память, с запиской, вот хотели найти, прочесть.

— Может, кто взял, — сказала Кузнецова. — Маль­чишки какие-нибудь.

— Не думаю. Кому здесь брать? Просто не мог найти, и все!

— А в записке — важное что?

— Ерунда, — сказал человек, ему был неприятен этот разговор. — Чего приемник кричит, по телевизору соскучились?

— Женя, люди слушают.

— А, извините.

— Папа, мы в футбол выиграли. Я головой мяч отбил.

— Очень хорошо. Есть будем? А где водка, не до­ставала?

— Она в машине.

— Лес зарастает, совсем не смотрят. Сплошное мелколесье.

— Радио можно выключить, мы его не слушаем. А это Алеша.

— Здравствуйте. Алексей.

— Рудич. Здравствуйте.

— Чего так долго?

— Купались.

— С ума сошли! — ахнула мама.

Наташа посмотрела с любопытством.

— Купались? — впервые заинтересовался чело­век. — Вода-то холодная, пожалуй.

— Ничего.

— А кто еще?

— Папа.

— Хозяин наш.

— Молодцы!.. Молодцы! Здорово? — и первый раз улыбнулся.

— Хорошо. — Алеша был сдержан.

— Ах, черт! Мне бы пораньше прийти, я бы тоже, а один боюсь. — Он посмотрел на дочь. — А ты чего же? — И тут же отбросил эту мысль. — А где папа?

— Дядя Коля, — сообщил сын. — Мы с ним их в футбол обыграли. Я мяч головой отбил.

— Молодцы, молодцы! Давай водки, Лида! Ребя­там надо согреться. А хозяин, я вижу, у вас молодец!

И мама, которая уже поняла, что человек этот не часто улыбается, была польщена и в тон сказала:

— Ничего" не жалуемся. Только водку-то они не пьют.

Человек даже повернулся на месте.

— Кто? Совсем не иыот? И молодой?

— Нет, — сказал Алеша.

— Коньяка нет, к сожалению.

— Он у нас ничего не пьют.

— Современный молодой человек и такой благочестивый. Карамазов какой-то. Вся страна пьет, а он — нет. Это ж прямо антиобщественное поведение получается, вызов, а, Алеша?

— Нормально получается, — Алеше не нравилась манера шутить этого человека.

— Так и я не говорю, что ненормально, вразрез, говорю, получается.

Мама пришла на помощь:

— Хозяин-то наш выпьет рюмочку, пообещала она. — Вот и он идет.

От реки показался Кузнецов, весь в хворосте, м его почти не было видно.

— Дядя Коля! — Борис побежал к нему навстречу.