Наш бронепоезд на нашем запасном... - [7]

Мать сказала тихо:

— Не приставай к отцу. Ему и так...

— Почему мы уехали? — упрямо и тупо повторил сын.

— А что с ними делать?

Мать вышла из воды и стала подниматься к маши­не, а Алеша потоптался и вдруг решил.

— Я сейчас! — И кинулся на другой берег.

— Алеша! Алеша! Сейчас же вернись!.. Алексей!..

Алеша обернулся.

— Я сейчас.

Он бежал босиком, с подвернутыми джинсами. Бежал быстро, прижимая локти и работая дыханием, как привычно бегут на дальнюю дистанцию. Он торо­пился. Когда он увидел их, они уже собрались, и все, кроме мужчины, сидели в машине.

Главный виновник укладывал что-то в багажник. Рука его лежала на крышке, он остановился и по­смотрел в сторону бегущего Алеши — видимо, ему ска­зали об этом из машины — и он помедлил, хлопнул крышкой, проверил, все ли в порядке, а потом прошел вперед и сел за руль.

Поляна была пустая. Только серело костровище и лежала куча забытых Кузнецовыми вещей: банки, хлеб, картошка и еще что-то.

Алеша торопился, он крикнул:

— Подождите!.. Мне надо поговорить!

Глядя из машины, наполовину прикрытый стеклом, мужчина сказал так же спокойно.

— Нам не о чем разговаривать. — И включил зажи­гание.

Мама Наташи сказала:

— Алеша, вы забыли там. Возьмите!

— Как не о чем? — он ухватился за стекло машины и готов был удержать ее во что бы то ни стало. — Не о чем? А то, что вы моего отца оскорбили, это как?

— Я его не оскорблял. А он оскорбился? Или вы за него?

— Я его сын!

— Я знаю. Но вы, юноша, здесь ни при чем, так что на нас, на меня вам нечего сердиться!

— Я сын! Сын!.. А он мой отец!

— Это наше дело, вы здесь ни при чем.

— Я ни при чем? Это почему же? Вы вылезайте, вылезайте! Что вы боитесь!

Он был на взводе, и казалось, что он вот-вот ударит. Мужчина заглушил мотор.

— Женя, — сказала жена.

— Сейчас. — Он открыл дверцу, встал рядом с Алешей, потрогал пальцами край стекла, где держался Алеша, пристально посмотрел на него.

— Так что вы мне хотели сказать?

— Вы обидели моего отца! Какое вы имели право?

Мужчина закурил.

— Право? Я сказал ему правду, он ее не оспари­вал. Правда имеет права? Мы с вашим отцом это вы­ясним, а вы занимайтесь своими проблемами.

— Я — его сын.

— Это я уже слышал... очень отрадно. Пойдем пройдемся. — Он взял Алешу за плечо.

— Вы меня не трогайте! Вот так! — стряхнул его руку. — Нечего меня трогать!

— Женя!

— Сейчас. Видите ли, Алеша, все очень сложно!

— Я эту песню уже слышал. Очень удобная, чтобы всякую подлость оправдывать и покрывать! А все просто — надо отвечать! Отвечать! За слова! За все!

— Я знаю.

— Знаете?

— Знаю.

— А что... за это? ...знаете?

— Знаю, конечно. — Он даже улыбнулся.

— Так вот вы отвечайте за свои слова.

— Я отвечаю.

Они отошли далеко, и их не стало слышно. И они шли, потом остановились, потом опять медленно дви­нулись в сторону реки, опять остановились, и Алеша что-то долго-долго говорил, а мужчина курил и кивал, курил и кивал, а потом говорил он, говорил и ждал, когда Алеша кивнет, и тогда он продолжал говорить, и опять ждал, когда Алеша кивнет, и после они молчали оба и ждали.

И человек протянул руку и что-то сказал, и Алеша сказал тоже, и человек убрал руку и еще что-то говорил, и после Алеша протянул свою. Было видно, как они только дотронулись друг до друга и тут же разошлись.

Кузнецов лежал в кустах и видел, как, прижав лок­ти, бежит сын. Он встал, отряхнул колени, и вид у не­го был усталый-усталый. Он нагнал сына на опушке. Хрустнула ветка, сын обернулся и замедлил шаг.

Шли рядом и не говорили. Так дошли до речки.

— Я тебе дам! — крикнула мать с того берега.

Они перешли речку, сели в машину.

— Я с тобой дома поговорю, — сказала мать. — Распустился совсем.

Алеша сел за руль. Она села рядом с ним.

Долго ехали молча.

Они ехали по шоссе. Мать включила приемник и поймала праздничный концерт. Пели песни боевых лет. Пели про паровоз.

"Наш паровоз, вперед лети,

В коммуне остановка.

Другого нет у нас пути,

В руках у нас винтовка!.."

Уже потянулись пригороды и щиты с призывами. Пели про тачанку.

Въехали в город, сверкали огни.

"Мы — мирные люди, но наш бронепоезд

Стоит на запасном пути...".

Вечером сидели дома за столом и смотрели теле­визор. Передавали песни и танцы народов нашей Родины. Танцевали и пели традиционно хорошо, весе­ло и радостно.

Кузнецов сидел в расстегнутой рубашке. Жена в халате. Сын между ними, уставился в телевизор.

Вошла Лена в пижаме, поцеловала мать, отца, толкнула брата.

— Спокойной ночи!

— Спокойной ночи!

Танцевали туркмены.

Отец налил себе рюмку, спросил сына:

— Тебе налить?

— Нет.

Отец выпил, тут же налил другую.

Пели свои степные песни казахи.

Станцевали белорусы.

Ладно пропели эстонки.

Отец налил еще, он уже захмелел.

— Выпьешь?

— Нет.

Поплыли необъятные просторы России. Матушка-Волга. Запела душевно Зыкина.

Отец спросил:

— Выпьешь?

— Не хочу, — сказал сын.

Мать сказала:

— Выпей с отцом рюмочку. Сегодня можно, такой день, праздники.

— Не хочу.

— С отцом, значит, не хочешь выпить, а другим ручки пожимаешь? Хорош сынок! Молодец, далеко пойдешь!

Сын посмотрел, встал:

— Спокойной ночи!

— Чего молчишь?

— Я не молчу,

— Пусть идет, — сказала мать.

— Пусть. Воспитала ты сына...

Танцевали грузины.

Танцевали весело.