Мать сказала тихо:
— Не приставай к отцу. Ему и так...
— Почему мы уехали? — упрямо и тупо повторил сын.
— А что с ними делать?
Мать вышла из воды и стала подниматься к машине, а Алеша потоптался и вдруг решил.
— Я сейчас! — И кинулся на другой берег.
— Алеша! Алеша! Сейчас же вернись!.. Алексей!..
Алеша обернулся.
— Я сейчас.
Он бежал босиком, с подвернутыми джинсами. Бежал быстро, прижимая локти и работая дыханием, как привычно бегут на дальнюю дистанцию. Он торопился. Когда он увидел их, они уже собрались, и все, кроме мужчины, сидели в машине.
Главный виновник укладывал что-то в багажник. Рука его лежала на крышке, он остановился и посмотрел в сторону бегущего Алеши — видимо, ему сказали об этом из машины — и он помедлил, хлопнул крышкой, проверил, все ли в порядке, а потом прошел вперед и сел за руль.
Поляна была пустая. Только серело костровище и лежала куча забытых Кузнецовыми вещей: банки, хлеб, картошка и еще что-то.
Алеша торопился, он крикнул:
— Подождите!.. Мне надо поговорить!
Глядя из машины, наполовину прикрытый стеклом, мужчина сказал так же спокойно.
— Нам не о чем разговаривать. — И включил зажигание.
Мама Наташи сказала:
— Алеша, вы забыли там. Возьмите!
— Как не о чем? — он ухватился за стекло машины и готов был удержать ее во что бы то ни стало. — Не о чем? А то, что вы моего отца оскорбили, это как?
— Я его не оскорблял. А он оскорбился? Или вы за него?
— Я его сын!
— Я знаю. Но вы, юноша, здесь ни при чем, так что на нас, на меня вам нечего сердиться!
— Я сын! Сын!.. А он мой отец!
— Это наше дело, вы здесь ни при чем.
— Я ни при чем? Это почему же? Вы вылезайте, вылезайте! Что вы боитесь!
Он был на взводе, и казалось, что он вот-вот ударит. Мужчина заглушил мотор.
— Женя, — сказала жена.
— Сейчас. — Он открыл дверцу, встал рядом с Алешей, потрогал пальцами край стекла, где держался Алеша, пристально посмотрел на него.
— Так что вы мне хотели сказать?
— Вы обидели моего отца! Какое вы имели право?
Мужчина закурил.
— Право? Я сказал ему правду, он ее не оспаривал. Правда имеет права? Мы с вашим отцом это выясним, а вы занимайтесь своими проблемами.
— Я — его сын.
— Это я уже слышал... очень отрадно. Пойдем пройдемся. — Он взял Алешу за плечо.
— Вы меня не трогайте! Вот так! — стряхнул его руку. — Нечего меня трогать!
— Женя!
— Сейчас. Видите ли, Алеша, все очень сложно!
— Я эту песню уже слышал. Очень удобная, чтобы всякую подлость оправдывать и покрывать! А все просто — надо отвечать! Отвечать! За слова! За все!
— Я знаю.
— Знаете?
— Знаю.
— А что... за это? ...знаете?
— Знаю, конечно. — Он даже улыбнулся.
— Так вот вы отвечайте за свои слова.
— Я отвечаю.
Они отошли далеко, и их не стало слышно. И они шли, потом остановились, потом опять медленно двинулись в сторону реки, опять остановились, и Алеша что-то долго-долго говорил, а мужчина курил и кивал, курил и кивал, а потом говорил он, говорил и ждал, когда Алеша кивнет, и тогда он продолжал говорить, и опять ждал, когда Алеша кивнет, и после они молчали оба и ждали.
И человек протянул руку и что-то сказал, и Алеша сказал тоже, и человек убрал руку и еще что-то говорил, и после Алеша протянул свою. Было видно, как они только дотронулись друг до друга и тут же разошлись.
Кузнецов лежал в кустах и видел, как, прижав локти, бежит сын. Он встал, отряхнул колени, и вид у него был усталый-усталый. Он нагнал сына на опушке. Хрустнула ветка, сын обернулся и замедлил шаг.
Шли рядом и не говорили. Так дошли до речки.
— Я тебе дам! — крикнула мать с того берега.
Они перешли речку, сели в машину.
— Я с тобой дома поговорю, — сказала мать. — Распустился совсем.
Алеша сел за руль. Она села рядом с ним.
Долго ехали молча.
Они ехали по шоссе. Мать включила приемник и поймала праздничный концерт. Пели песни боевых лет. Пели про паровоз.
"Наш паровоз, вперед лети,
В коммуне остановка.
Другого нет у нас пути,
В руках у нас винтовка!.."
Уже потянулись пригороды и щиты с призывами. Пели про тачанку.
Въехали в город, сверкали огни.
"Мы — мирные люди, но наш бронепоезд
Стоит на запасном пути...".
Вечером сидели дома за столом и смотрели телевизор. Передавали песни и танцы народов нашей Родины. Танцевали и пели традиционно хорошо, весело и радостно.
Кузнецов сидел в расстегнутой рубашке. Жена в халате. Сын между ними, уставился в телевизор.
Вошла Лена в пижаме, поцеловала мать, отца, толкнула брата.
— Спокойной ночи!
— Спокойной ночи!
Танцевали туркмены.
Отец налил себе рюмку, спросил сына:
— Тебе налить?
— Нет.
Отец выпил, тут же налил другую.
Пели свои степные песни казахи.
Станцевали белорусы.
Ладно пропели эстонки.
Отец налил еще, он уже захмелел.
— Выпьешь?
— Нет.
Поплыли необъятные просторы России. Матушка-Волга. Запела душевно Зыкина.
Отец спросил:
— Выпьешь?
— Не хочу, — сказал сын.
Мать сказала:
— Выпей с отцом рюмочку. Сегодня можно, такой день, праздники.
— Не хочу.
— С отцом, значит, не хочешь выпить, а другим ручки пожимаешь? Хорош сынок! Молодец, далеко пойдешь!
Сын посмотрел, встал:
— Спокойной ночи!
— Чего молчишь?
— Я не молчу,
— Пусть идет, — сказала мать.
— Пусть. Воспитала ты сына...
Танцевали грузины.
Танцевали весело.
