Народные мемуары. Из жизни советской школы - [7]

— Конечно, можем,— отозвалась Майя Борисовна.

Она взмахнула рукой, и высокий голос запел:

Орленок, орленок, взлети выше солнца

и степи с высот огляди.

Навеки умолкли веселые хлопцы,

в живых я остался один.

Я оценил режиссуру Майи Борисовны. Она все предусмотрела, подготовила обращение фронтовика, после которого ребята с воодушевлением исполнили для ветеранов и всех нас эту замечательную песню. Участник Сталинградской битвы украдкой вытирал слезы. Признаться, я тогда впервые услышал трагическую историю певца Окаемова, и мне хотелось, чтобы она пронзила сердца всех слушателей — и гостей, и ребят. Глядя на зал, я ощущал, что это не игра, не забава, это, может быть, самая важная часть нашей жизни.

Едва умолкли голоса, как лейтенант Борисов распорядился:

— Дружина, равняйсь, смирно! Нале-е-ево!

Пристукнули каблуки.

— Торжественным маршем поотрядно шагом марш!

И вот уже первоклассники важно вышагивают первыми, остальные маршируют на месте и через интервал подключаются к движению. Во главе каждой колонны — военнослужащий, отличник боевой и политической подготовки. Майя Борисовна поясняет гостям:

— Наши малыши всего лишь два месяца обучаются в школе, но посмотрите, как славно маршируют!

Конечно, кто-то из малышей путает шаг, но это еще больше умиляет зрителей, и они хлопают. Демонстрируют выучку юнармейцы пионерского отряда имени Виктора Лазутина, погибшего в боях за Холмский перевал. Замыкает шествие комсомольский отряд. Им аплодируют особенно громко. Все выходят в коридор, одеваются и идут возлагать цветы к памятнику. Группа военнослужащих производит салют, военные отдают честь. Мы произносим слова благодарности солдатам, павшим в боях за Родину.

Потом все возвращаются в школу, и тут нарушается всякая субординация. Капитана подхватывают под белы руки и ведут в класс, где на столах чай, пирог, пирожки. Там распоряжаются члены родительского комитета и профкома совхоза, хозяйки. В другом классе такая же картина, только ребята постарше приглашают всех гостей, в первую очередь солдат, на чаепитие.

Пирожки съели быстро, военные спешили в часть. Когда мы вышли к машине проводить шефов, техничка Тамара Семеновна сказала:

— Я сегодня почувствовала себя счастливым человеком. Какой прекрасный праздник вы устроили для нас!

Майя Борисовна ответила:

— По-моему, мы сегодня все были счастливыми людьми.

Мне подумалось о том, что этот праздник останется в памяти ребят. Возможно, они забудут какие-то правила, уроки, события школьной жизни, но не этот парад.

6.

Чудесная сказка скоро закончилась. Не прошло и недели второй четверти, как Майя Борисовна позвонила мне домой.

— Приготовьте мою трудовую книжку. Завтра утром зайду, мужа переводят, мы уезжаем.

В школу я прихожу рано. Просьбу выполнил и вписал в трудовую книжку благодарность за прекрасное проведение праздника.

Майя Борисовна зашла ко мне в кабинет в дорожной одежде. На ней была шубка чуть ниже колен, белая шапочка толстой вязки с кистью, светло-коричневый свитер. Брюки такого же цвета, только темнее, были заправлены в сапожки. Эти сапожки на кожаной подошве стучали так же, как и ее каблучки в день нашей первой встречи. Майя Борисовна оставила две тетради.

— Это сценарий новогоднего утренника для малышей. А это сценарий вечера для старшеклассников. Вот ключ от пионерской комнаты. Там все в порядке. Вы посмотрите, а я попрощаюсь с ребятами.

— Может, линейку выстроим?— спросил я.

— Нет, не надо, долгие проводы — лишние слезы.

Она улыбнулась, хотела было пойти, но вернулась в кабинет и прикрыла дверь.

— Я уезжаю с большим сожалением. У вас здесь так хорошо! Все мне пришлось по душе. Дети чуткие, отзывчивые…

— Но, помимо чутких и отзывчивых, есть и Подошвин.

— А, мы с ним давно помирились. За одного битого двух небитых дают. У меня здесь все получалось, тут широкий простор для работы. Но мужа переводят, надо уезжать.

Она вышла из кабинета, я оставил дверь открытой, и было видно, как она обходила классы. И детвора выбегала из каждого, останавливалась в дверях и смотрела ей вслед. Всем не верилось, что она сейчас уедет навсегда.

Майя Борисовна вновь зашла ко мне.

— Вот и все, прощайте!

Она подала руку, крепко сжала мою, как и в первую нашу встречу.

— Не поминайте лихом,— тихо проговорила она и опустила глаза.

Мне стало жаль и ее, и себя, и всех нас.

Я спохватился:

— Я вас провожу.

— Ну что ж, проводите.

Она шла медленно, заглянула в учительскую, попрощалась с коллегами, сказала доброе слово техничке. За мной на улицу вышли Тамара Семеновна и несколько мальчишек. Майя Борисовна поднялась на подножку вездехода, обернулась, махнула нам рукой и закрыла дверь. Машина тронулась.

Мы вернулись в здание. Тамара Семеновна с тяжелым вздохом произнесла: «Да!» В этом вздохе отразились десятки оттенков, пробудивших во мне бурю.

Обязанности побуждали меня быть бодрым, жизнерадостным. День прошел как всегда, а затем и новогодние праздники. Тамару Семеновну мы нарядили Дедом Морозом. По сценарию или не по сценарию прошло, это было уже не важно. Ребята весело попрыгали, получили подарки и разошлись по домам. А там пошли новые заботы.

Наши лыжники, как всегда, заняли первое место в районе. Стали готовиться к областным соревнованиям и там выступили неплохо. Шахматисты тоже не подвели. Когда закончился учебный год, мы ударно поработали на полях совхоза, и нас премировали поездкой в Ванино на пароме, тогда это было новинкой. Жизнь шла своим чередом: приходили новые школьники, уходили выпускники. Но каждый раз, обходя школьный двор, я останавливался у деревьев, что посадила Майя Борисовна. Они поднялись, стали плодоносить, зимой на красные грозди рябин слетались птицы.