Наркокапитализм. Жизнь в эпоху анестезии - [17]

. С этой точки зрения, действие противозачаточной таблетки можно считать моделью: если антропология, лежащая в основе настоящего, депрессивна, то состояние, которому подвергается эта антропология, действительно является состоянием гормональной активизации. Эта активизация представляет собой передний край наркокапиталистического психополитического исследования – способа, которым управление телами трансформировалось благодаря инструментам современной химии в управление психикой. Психополитическое перепрограммирование стало предпочтительным средством реинтеграции индивидов, создающих беспорядок во внутреннем пространстве мира производства, понимаемого как стандартный горизонт существования. То, что оно лишено счастья и желания, есть цена, которую нужно заплатить, если мы вообще хотим говорить о существовании; в век анестезии нет иного существования кроме психического аскетизма, связывающего судьбу тела с теми функциями, которые оно способно выполнять. Функционализация тела — возможно, это та максима, которая лучше всего очерчивает программу наркокапиталистической психополитики – если сразу же добавить, что речь идет о функционализации, затрагивающей индивида за индивидом, субъекта за субъектом. Потому что, как в случае с историей управления ночью и связанной с ней химии, так и в случае изобретения противозачаточной таблетки, предпочтительный способ действия основан на форме дискоординации, когда значение имеет то, что может быть подсчитано одно за другим. Эпоха анестезии – это эпоха химической организации разделения, эпоха, когда каждая проблема обязательно рассматривается как коренящаяся в самих пациентах, лишающихся возможности когда-либо воссоединиться с тем, что находится по другую сторону.

§ 37. Аполитизм контрацепции

Функционализация через дисфункцию: таков странный парадокс, лежавший в основе способа действия противозачаточной таблетки, выпущенной компанией G. D. Searle, а затем всеми теми, кто впоследствии пытался захватить часть рынка, – парадокс психополитики наркокапитализма. Этот парадокс, однако, был терпим лишь до тех пор, пока он оставался незамеченным, не претендуя на то, чтобы составить некую политику – во всяком случае, политику, дублирующую ту, которую явно сформулировали его защитники. Будь то евгенические идеи Сэнгер или стандарты эффективности, на которые ссылались врачи, работавшие на крупные фармацевтические группы, всегда существовала некая повестка, помимо вопроса о свободе женщин. Просто эта повестка всегда маскировалась под социальную рефлексию – как своего рода рационализирующий дискурс для того, что в противном случае оставалось бы в области не формулируемого, а следовательно, неуправляемого, опасного. Как и тогда, когда Пинкус и G. D. Searle поставили власти перед свершившимся фактом, врачи, прошедшие через болезненный опыт датского исследования 2016 года, считали, что способ действия противозачаточной таблетки самоочевиден. Считалось само собой разумеющимся, что гормональное решение вопроса контрацепции – лучшее и максимально объективное средство, на которое могли надеяться те, для кого важно предоставить женщинам доступ к надежным методам контроля над рождаемостью. То, что это приведет к массовому ущемлению прав женщин, использовавших таблетки, ничего не значило – это даже отрицалось: в конце концов, разве не было справедливо обратное, то есть что женщины могли вернуть себе право на свое тело? Однако если присмотреться, то именно это и происходило: речь шла об аутсорсинге определения программы, управляющей гормональным равновесием женщин, точно так же, как при «маниакально-депрессивном психозе» речь шла об аутсорсинге самого бытия. За грандиозными декларациями социальных намерений и гуманистическими обоснованиями скрывался общий процесс незаконного присвоения в форме сведения всего к его тавтологии: функция есть функция, тело есть тело, а бытие есть бытие. Наркокапиталистическая психополитика представлялась аполитичной функционализацией, одновременно делая политику основным элементом онтологии.

§ 38. Элементы антионтологии

Когда в 2008 году Беатрис Пресьядо (с тех пор ставшая Полем Пресьядо) опубликовала книгу «Testo Junkie», она показала, что для некоторых этот парадокс не остался незамеченным – и что настало время поставить под сомнение тавтологию, на которой основано гормональное состояние[123]. Чтобы избежать ловушек, расставленных фармацевтической отраслью и другими участниками наркокапиталистической психополитики в целом, требовалось также отмежеваться от того, с чем они ассоциировались. Как только стало понятно, что гормоны представляют собой логистическую сеть, при помощи которой организм координирует свои органы и активирует их функции, было абсурдно и дальше позволять кому-то вмешиваться в их работу, играя роль программиста без ведома тех, кто от этого страдал. Из средства экспроприации эго в форме сведения тела к эффективному бытию гормоны могли стать инструментом для исследования метаморфозы, направляющей тело к горизонтам, отличным от горизонтов эффективности, активности или «хорошего самочувствия». Они не только могли помочь переопределить отношение к гендерной идентичности, как это испытала на себе Пресьядо (ее опыт и описан в «Testo Junkie»), но также санкционировали все возможные перестройки соединений между органами и функциями. Гормоны могли привести к разрушению всего, на чем зиждется наркокапиталистическая психополитика, – в том смысле, что она опирается на попытку монополизировать факторы, определяющие гормональное состояние, даже если в нем не участвует ни один гормон