Направление — Прага - [35]

— Может, разведем огонь?

— Ты что, спятил? — яростно огрызнулся Ян. Все на нем отсырело, и хотелось лишь одного — тепла. Но развести огонь он не решился бы ни за что на свете. Особенно теперь, когда дым от сырого дерева разносился бы бог знает как далеко.

— Ладно, будем греться изнутри, — сказал он примирительно и отрезал каждому по изрядному куску копченого сала. — А теперь пошли.

Он чувствовал, как мороз продирает его по коже, настырный холод проникал во все поры. Поесть поплотнее — к счастью, еды хватает, — а потом в путь, двигаться, только так можно согреться. Может, погода разгуляется, дождь кончится. Дождя он боялся. При известной осторожности можно избежать людей, но от дождя никуда не денешься, его как-то не учли, когда планировали это путешествие. Может, где-нибудь и нашлось бы прибежище, но какой ценой? У них в запасе три, максимум четыре дня, бог даст, как-нибудь перетерпят. Ян посмотрел на карту. Благодаря речке, протекавшей справа, он довольно точно определил место, где они ночевали. Через несколько сот метров они должны натолкнуться на дорогу, которая кратчайшим путем привела бы их к цели, если б они могли по ней идти. Но, к сожалению, где-то здесь кончается сплошная полоса леса, который до сих пор укрывал их, а обозначенная на карте дорога проходит по открытым склонам, лугам, полям, где найдешь укрытие лишь в случайной рощице или в кустах на меже.

Ян набросил обоим на голову брезентовое полотнище, но вскоре стащил его на плечи: брезент слишком сильно шуршал, и Ян боялся, что не услышит звуки опасности.

Он навязал майору быстрый темп, чтобы в сумерках пройти как можно дальше и заодно согреться. «Если б можно было так идти весь день, к вечеру мы б уже были на аэродроме. Если бы… — уныло подумал он, — если б не было этой открытой долины перед нами, реки, бегущей по ней, а главное — шоссе, которого нам не избежать… А еще на нашем пути окажутся три деревни, которые мы обязательно должны избежать…»

— Так быстро я не могу, — пожаловался майор, — я ногу натер.

— Не выдумывай, — проворчал Ян, покосившись на свои сапоги. Они, правда, не терли, зато протекали. «Промокнем с головы до ног», — подумал он и тут же отогнал эту мысль.

— Слушай, Ян, — начал майор.

— Слушаю.

С какого-то времени Вайнер начал обращаться к нему по имени. Сперва это раздражало, хотя Ян и не дал этого понять, но потом привык. «Неважно, как он меня называет, в наших отношениях это не меняет ничего». Однако для него Вайнер остался «майором» или «майорчиком». Называть его Гансом Яну как-то не хотелось.

— Ян, что ты будешь делать, когда все это кончится?

— Я служил в ссудной кассе, но без большой охоты. Мы с Павлом хотели бы, пожалуй, учительствовать.

— С Павлом?

— Это мой друг из гимназии. Мы вместе сюда пришли. А ты? — спросил Ян, помолчав.

— Я? Кем буду? Тебе не кажется, что это и от тебя зависит?

— Пожалуйста, не заводись опять.

Ганс Вайнер опустил голову, бесцветным голосом спросил:

— Родители есть?

— Мать. Отец погиб при воздушном налете у вас в рейхе.

— А у меня только отец. Мама умерла, когда мне было три года. Я ее не помню. — Вайнер отряхнул шапку. — А девушка есть?

Ян стиснул губы.

— Есть, — сказал он, упрямо дернув головой. — Если только вы ее не отняли у меня.

Майор остановился, посмотрел Яну в глаза.

— Ян, — серьезно сказал он, — что ты все «вы» да «вы», я-то здесь при чем?

Снизу до них донеслось тарахтенье подводы, ехавшей по дороге в сторону леса.

— Молчи уж, — только и сказал Ян, уводя за собой майора в глубь леса.

Как только подвода проехала, они вышли на опушку, откуда открывался вид на долину. Ян поразился, насколько его представление о ней, продиктованное картой, оказалось близким к действительности. Единственная неожиданность (он проглядел маленький черный прямоугольничек на карте) — приземистое здание внизу у реки, с горой бревен и белыми штабелями пиленого леса. Лесопилка. Ян не верил своим глазам. Он невольно оперся плечом о дерево. Сходство с пилорамой, которую они взорвали недавно, было поразительным. До чего эта картина деревенской лесопилки со штабелями досок и брусьев, с рекой и дорогой была похожа на картину недавних дней, там, по ту сторону гор, на картину, которая ночью вдруг вспыхнула в ослепительном сиянии взрыва. Только здешняя долина была помельче, склоны более пологи, а от шоссе к лесу вела простая каменистая дорога. Сейчас вверх по ней громыхала подвода, две другие сворачивали на дорогу с шоссе.

Зима на носу, понял Ян, лесорубы спешат доставить весь поваленный лес на пилу. Ему это было знакомо. Перед отправкой в рейх он устроился на местную пилораму, которая принадлежала двоюродному брату матери. Там он был в безопасности, дядя по возможности щадил его, но уберечь от рейха не мог.

Железные ободья тяжелых подвод звенели о камень. «Пустые едут вверх, груженые — вниз, движение как на пражском мосту, — рассуждал Ян. — Днем нам не перебраться. Эти хозяева для нас вряд ли опасны, но кто знает?» В голове у него мелькнула мысль, столь же соблазнительная, как и неосуществимая: завладеть одной из этих подвод и дерзко поехать на ней к цели. Он не сомневался, что это был бы самый быстрый и явно самый безопасный путь. Никто не обратил бы на них внимания, так же как не обращают внимания на всех этих хозяйчиков и возчиков, едущих по своим каждодневным делам в город, на поле, в лес. Можно было упиваться этой идеей, но ее не осуществишь.