Наполеон. Годы изгнания - [29]

«Сир, это только солнечный загар; но самая прекрасная вещь на мне — вот эта (указывая пальцем на кокарду на кепи); она никогда не смотрит назад».

Император покинул корабль и, когда вечером вернулся домой, все продолжал смеяться, вспоминая хитроумную увертку своего старого ворчуна, который несколько месяцев спустя погибнет в сражении при Ватерлоо, повторяя слова своего вождя: «Гвардия умирает, но не сдается!»

В июле в Портоферрайо приехала графиня Бертран со своими детьми и в сопровождении брата генерала. Дама была беременна и в августе родила мальчика, который умер в октябре из-за прискорбной ошибки фармацевта. Сочувствуя такой оправданной скорби, император часто навещал ее, успокаивая дружескими словами, чтобы уменьшить ее душевную боль. Именно он и императрица Жозефина способствовали браку этой женщины с генералом Бертраном, к которому император испытывал глубокие чувства уважения и привязанности. Каждому из них он вручил приданое с той щедростью, с которой делал всем подарки: 200 000 франков — графине, 50 000 франков в бриллиантах, 30 000 франков на ее личное приданое, 200 000 франков графу Бертрану и ему же виллу «Ла Жоншер». Таково было приданое этой пары. Эти подробности мне сообщила сама графиня, которая любила рассказывать о доброте императора по отношению к ней[150].

Графиня Бертран привезла с собой текст договора в Фонтенбло[151], который был сожжен вместе с другими бумагами, когда император покинул Эльбу.

Эта дама умела вести приятную беседу, у нее была элегантная фигура и очаровательные ножки; ее внешность не была красивой, но зато обаятельной. От всей ее личности исходила величавость, которую унаследовали ее дети.

Приезд мадам Мер заставил императора вернуться в Портоферрайо. Прожив там несколько недель, он вернулся 20 августа в Ла Мадонну, а мадам Мер приехала в Марчиану[152], остановившись в маленьком доме. Император ежедневно обедал в ее доме и принимал там же небольшое количество посетителей из города, возвращаясь вечером в свой уединенный уголок. Его Величество находился в этой своей резиденции уже несколько дней, когда г-жа Валевская[153], следовавшая в Неаполь, попросила разрешения императора сделать остановку на Эльбе и повидаться с ним. Получив соответствующее разрешение, она приехала на остров вместе с сыном, сестрой и братом[154]. Она гостила у императора в Ла Мадонне 24 часа и не ездила в Марчиану, где была мадам Мер. На острове все решили, что приехали императрица и Римский король, и поэтому народ был охвачен сильнейшим волнением. Император поехал встречать ее вместе с Пасли, капитаном жандармерии, Бернотти, одним из его адъютантов, и двумя мамелюками. Бернотти спешился с лошади, когда они встретили двух женщин, взял на руки мальчика и понес его в Ла Мадонну, не позволив никому удостоиться чести нести предполагаемого Римского короля. Конечно, он был старше действительного Римского короля на два года, но красота его черт и вьющиеся светлые волосы, спадавшие на плечи, делали его очень похожим на Римского короля, изображенного на портрете Изабо.

Слух о прибытии гостей императора распространился по всему Портоферрайо, и д-р Фуро, которого император не взял с собой, отправился к генералу Друо, чтобы спросить его, не следует ли ему предложить императрице свои услуги; на следующий день на рассвете д-р Фуро уже был в Ла Мадонне. Император предоставил в распоряжение двух лам три маленькие комнаты, которые он занимал; в них были приготовлены постели, а сам император на ночь уединился в палатке, воздвигнутой на некотором расстоянии от лома пол каштановыми деревьями. Сен-Дени и я спали снаружи, приткнувшись к стенкам палатки. Именно там д-р Фуро и нашел меня. Удивившись его появлению, я спросил, что заставило его приехать сюда; когда он первым долгом поздравил меня по поводу того удовольствия, которое я должен испытывать, повидавшись с собственной матерью, мне тут же стало понятно его заблуждение, и, поскольку в этот момент меня из палатки позвал император, я не успел исправить ошибку д-ра Фуро. Я рассказал о случившемся императору, который от души расхохотался. Когда я помог императору одеться, он вышел из палатки, в которой провел довольно беспокойную ночь: проливной дождь с сильным ветром не давали ему спать, но яркое солнце обещало прекрасный день и уже высушило своими лучами окружающую местность. Император увидел игравшего сына г-жи Валевской, подозвал его к себе, сел на стул, который он попросил меня принести, и усадил мальчика к себе на колени. Затем он вызвал к себе доктора, который прогуливался поблизости. Когда доктор появился, император спросил: «Ну, Фуро, и как же ты его находишь?»

«Видите ли, сир, я думаю, что король сильно вырос!»

Этот ребенок был на два года старше юного Наполеона, но у него был такой же тип лица. Императора сильно рассмешила допущенная доктором ошибка, он немного подразнил его, а затем поблагодарил за стремление приехать и предложить свои услуги.

У императора в Ла Мадонне не было слуг, которые могли бы обслуживать его гостей; поэтому полностью приготовленный завтрак, так же как и обед, доставлялся из Марчианы. Если столу недоставало роскоши, то зато веселья было в изобилии. Император хотел, чтобы ребенок, не завтракавший с ним, сидел у него за обеденным столом. Г-жа Валевская заявила, что ее сын слишком непослушный, но Его Величество не удивился озорству ребенка. Император утверждал, что он сам был упрямым и непослушным, сказав: «Я обычно колотил Жозефа и затем заставлял его делать за меня домашнюю работу. Если меня наказывали и сажали на один хлеб, то я уходил и менял его у пастухов на каштановые лепешки или, обычно, отыскивал свою няньку, которая в этом случае кормила меня маленькими рыбками, наживками для рыбной ловли, которые я очень любил!»