Наполеон. Годы изгнания - [30]

«Сир, — заметила г-жа Валевская, — думаю, что если бы их сейчас предложили Вашему Величеству, то они бы вам не понравились».

«Ничего подобного, я бы съел их с удовольствием».

День был посвящен прогулкам по окрестностям только до обеденного времени, поскольку дамы должны были отплыть в Неаполь в тот же вечер. За обедом император посадил сына г-жи Валевской рядом с собой; поначалу ребенок вел себя хорошо, но это продолжалось недолго, и так как мать начала бранить его, император сказал: «Разве ты не боишься розог? Ну что ж, я тебе настоятельно советую, чтобы ты их боялся: мне пришлось испытать порку только один раз, но я навсегда запомнил ее». Император стал рассказывать, как это произошло: «Моя бабушка была очень старой и сутулой. Мне и Полине она казалась старой феей из сказки. Она ходила с клюкой и выражала свою любовь к нам тем, что всегда приносила нам сладости; однако это не мешало нам ходить позади нее и передразнивать ее походку. К несчастью, она заметила это и пожаловалась мадам Мер, сказав ей, что та воспитывает нас без должного уважения к бабушке и дедушке. Хотя мадам Мер очень любила нас, она не на шутку рассердилась, и я понял, что здорово «влип». Полина была наказана первой, поскольку было легче задрать ей юбку, чем расстегивать мои штаны и затем стаскивать их. В тот вечер она пыталась поймать меня, но безуспешно; я уже подумал было, что мне удастся остаться безнаказанным. На следующее утро она оттолкнула меня от себя, когда я попытался поцеловать ее, но я обо всем забыл, когда днем мадам Мер сказала мне: «Наполеон, ты приглашен на обед в дом губернатора, иди к себе и переоденься!» Я пошел к себе наверх, счастливый от мысли, что буду сидеть за столом вместе с офицерами, и стал быстро раздеваться. Но мадам Мер вела себя словно кошка, поджидавшая мышь: она неожиданно вошла в мою комнату и закрыла за собой дверь. Я понял, что это была ловушка, но было слишком поздно. Я вынужден был покориться порке». И поскольку ребенок с большим вниманием слушал рассказ императора, то Его Величество спросил: «Итак, что ты думаешь по этому поводу?»

«Но я же не передразниваю маму», — ответил мальчик, изобразив на лице выражение полного раскаяния. Это очень понравилось императору, который поцеловал его и сказал: «Вот это хороший ответ!»

Днем капитан жандармерии доложил императору, что он только что получил сообщение, что два солдата Корсиканского полка обменялись ударами сабли. Император спросил: «Что за причина? Несомненно, из-за проститутки?»

«Да, сир».

«Кто из них был ранен?»

«Тот, кто, судя по всему, был зачинщиком ссоры, оскорбив женщину, которую другой солдат держал за руку».

«Тогда это справедливо; даже самое смиренное животное укусит любого, кто посягнет на его пищу».

Г-жа Валевская в то время, когда император знавал ее в Польше, была красавицей, которая могла свести с ума кого угодно. Она (позднее графиня д’Орнано[155]) родила императору сына, всегда была очень преданна ему и в трудные времена не подводила его, будь то в Фонтенбло в 1814 году[156] или в Мальмезоне в 1815 году. В то время, когда она приехала на Эльбу, она выглядела немного пополневшей, хотя это не повлияло на ее талию. Открытое и спокойное выражение ее лица свидетельствовало о мягкости ее характера. Ее сестре, которая приехала с ней, было на вид лет 18; она была стройной, с головкой ангела. Через два дня после приезда эти дамы отправились на борт корабля, который доставил их на Эльбу, и отплыли в Неаполь. Император сопровождал их до причалов Марчианы и был с ними очень обходителен. Он говорил, что в его дни мужчины были более вежливыми, чем они стали сегодня. Лагерная жизнь не сделала его циничным; во всех случаях, касавшихся прекрасного пола, он прибегал к выражениям и словам, овеянным поэзией.

Сентябрьские дожди вынудили императора покинуть резиденцию в Ла Мадонне и выехать в Лонгоне[157]. Мадам Мер из Марчианы уехала в Портоферрайо. В Лонгоне император жил в верхней части города, представлявшей из себя форт, построенный на вершине скалы; вид из апартаментов был восхитительным. Полковник Жермановский[158] был губернатором города и замка. Являясь таковым, он прибыл, чтобы приветствовать императора и проводить в его апартаменты, которые были просторными и обширными, но полностью лишены мебели. Сразу же была установлена походная кровать, которая всегда была с императором во время его поездок; несколько стульев и стол дополнили мебель спальной комнаты. Полковника Жермановского, столь же доброго, сколь и галантного и храброго, обожали жители города, для которых он устраивал небольшие приемы и званые обеды. В течение нескольких недель, которые император провел в этой резиденции, он всегда приглашал к своему столу губернатора и некоторых официальных лиц города. Вечерние застолья продолжались до десяти часов, когда император обычно отправлялся в свою спальную комнату. За два дня до отъезда из Лонгоне секретарь принцессы г-н Мари[159] привез императору письмо, извещавшее его о скором ее приезде. Вопросы императора посыпались с такой скоростью, что посыльный был буквально ошеломлен и попросил императора извинить его за путаницу мыслей, вызванную волнением, что он находится в присутствии императора. Позволив ему успокоиться, император выслушал его и направил в Портоферрайо поджидать Ее Величество, которая будет там через несколько дней.