Наперекор судьбе - [39]

По тропинке через верещатник Айэн довел ее до начала дороги, где их можно было увидеть от ворот, ведущих в «Лодж», и остановился, провожая ее взглядом, пока она не преодолела остаток пути.

Фиона словно летела на крыльях и, оглянувшись у ворот, подумала, что весь мир вокруг сейчас наблюдал за ее счастьем. Неожиданно она отчетливо услышала звук хрустнувшей под ногами ветки в стороне от дороги.

Фиона обернулась на него и в очередной раз убедилась, что за нею следят. В тусклом свете ей показалось, что она увидела маленькую темную фигурку, торопливо удаляющуюся между деревьев в сторону дома.

Катрина! Она была уверена, что это старуха.

Стараясь не обращать внимания на неприятный осадок, Фиона пошла дальше и увидела компанию гостей, столпившуюся вокруг машины Питера Форбеса.

— А мы уже собирались организовать твои поиски, — сообщила ей Элиза, глядя на нее проницательным взглядом. — Все подарки в деревню доставлены. Полагаю, ты можешь сказать то же самое и о горах?

— Да, — ответила Фиона, машинально дотрагиваясь до кулона на груди. — Надеюсь, что да.

Бал для нее стал лишь прелюдией к новому дню, хотя он удался на славу. В одном конце огромного зала стояли накрытые столы, за которыми внимательным глазом следила Катрина, массивные балки потолка были украшены ветками остролиста и памелы, а также гирляндами из золоченой бумаги.

Питер Форбес был самым предупредительным из ее кавалеров, и Элиза поглядывала в их сторону с видимым одобрением, но Фиона не собиралась доверять свой секрет ни ей, ни кому другому. Когда были распахнуты окна, чтобы впустить в дом новогодний звон колоколов, плывущий в полуночном воздухе, и все подняли бокалы, она прошептала: «Айэн, Айэн! За тебя, мой любимый, за нашу любовь!»

Из кухни поднялись слуги, и пьянящие звуки оркестра наполнили ее сердце такой сладкой истомой, какой она не знала прежде. Далеко с гор до нее доносились басовые звуки волынки, когда какой-нибудь пастух направлялся на соседнюю ферму, чтобы, как водится, принести соседу удачу, и она задумалась над тем, кто будет первым новогодним гостем[5] у Айэна и как скоро он придет утром просить ее руки.

Высокий и смуглый! Разве может отец желать лучшего первого новогоднего гостя?

Камерон пришел в «Тримор» сразу же после одиннадцати. Фиона выглядывала его уже целый час и была рада, что все остальные, похоже, решили провести утро в постели. Элиза попросила принести ей завтрак в ее комнату, а Мерил Ритчи и две другие женщины-гостьи выговорили себе право спать до ленча. Фиона не видела Питера, а также никого из гостей, хотя была на ногах уже с восьми часов. Она проворно сбежала вниз навстречу Камерону, радуясь, что ей не нужно соблюдать формальности до того, как они отправятся искать отца.

— Как ты поздно! — счастливо улыбаясь, укорила она его.

— А ты хотела бы, чтобы я пришел до рассвета, пока ты еще спала?

— Я хотела, чтобы ты был со мною всю эту ночь! Мне так не хватало тебя на балу!

— Я видел ваши огни, — улыбнулся он. — Несколько холостяков заглянули ко мне первыми гостями.

— Они принесли тебе гостинцы?

— Это твоя прерогатива. Кстати, первый гость — это совсем другое. Тебе следует это усвоить. — Он засмеялся, но в его манерах угадывалась нервозность, делавшая его еще более дорогим для нее.

— Пойдем к отцу, — предложила она.

Когда они пересекали холл, со стороны кухни появилась Катрина, проводившая их взглядом до дверей библиотеки.

Фиона осторожно постучалась и вошла. Отец сидел посредине комнаты в массивном кресле из красного дерева. Когда они вошли, он тяжело поднялся на ноги и посмотрел на Камерона таким грозным взглядом, который мог бы и без слов внушить страх более слабой натуре.

— Итак, молодой человек, — начал он, — что привело вас сюда?

Фиона слышала, как Айэн глубоко вздохнул, но затем прямо сказал:

— Фиона и я полюбили друг друга. Я пришел просить вашего разрешения жениться на ней, сэр.

Его слова не вызвали эффекта разорвавшейся в тишине комнаты бомбы; и неожиданно Фиона догадалась, что отец ждал этого визита и был готов к нему. Он повернулся к столу, взял сигару, лежащую рядом с подносом, и как ни в чем не бывало зажег ее.

— Если бы я был человеком несдержанным, — сказал он наконец, — то просто вышвырнул бы вас из моего дома, Камерон, но у меня было время подумать над этим. Обстоятельства, в которых мы с вами находимся, весьма необычны, но благодаря судьбе преимущество на моей стороне. К тому же я неплохо разбираюсь в людях, и я полагал, что вы знаете меня достаточно хорошо, чтобы являться сюда и просить вернуть фортуну на сторону Камеронов.

Лицо Айэна Камерона под смуглым загаром сделалось смертельно бледным, кисти рук непроизвольно сжались в кулаки.

— Боюсь, я вас не совсем понимаю, — произнес он. — Я не пришел просить… не в том смысле, в котором вы явно думаете…

— Разве это не одно и то же? — высокомерно возразил Финлей. — Вы женитесь на моей дочери, и я восстанавливаю «Гер» в том виде, в каком он был прежде. И после этого мы, более или менее, становимся равными друг другу! — Неожиданно он ударил кулаком по полированной поверхности стола. — Но позвольте вам сообщить, что вы не на того напали! И если моя дочь желает сделать глупость и выйти замуж против моей воли — да еще за Камерона, — я оставлю ее без единого пенни, и тогда посмотрим, как сильно вы будете жаждать жениться на ней!