Наёмники Гора - [20]

— Дерись, Сорат, — усмехнулась женщина. — Он же — чужак. Разве Ты не алар?

— Помолчи женщина, — раздражённо прикрикнул на неё Генсэрикс.

— Я — свободная женщина, — заявила она. — Я могу говорить, всё что считаю нужным.

— Остерегайся вмешиваться в дела мужчин, — предупредил Генсэрикс.

Она повернулась лицом к мужчинам, стоящим по другую сторону от костра. Она стояла, расставив ноги, на которых красовались отороченные мехом сапоги. Руки она вызывающе скрестила на груди.

— А здесь есть мужчины? — осведомилась нахалка. — Интересно.

Мужчины, кажется, задохнулись от возмущения. Но, при этом, ни один не сделал ничего, чтобы призвать девушку к ответу за её слова. Ведь она была свободна, а статус свободной женщины аларов дорогого стоит.

— Уж не считаешь ли Ты себя мужчиной? — поинтересовался один из воинов.

— Я — женщина, — ответила она, — но от Вас я не отличаюсь, нисколько не отличаюсь.

Со стороны мужчин послышался сердитый ропот.

— Но, в действительности, я, вероятно, больше мужчина, чем любой из Вас здесь присутствующих, — заявила она.

— Дайте ей топор, — велел Генсэрикс.

Топор, типичный топор аларов, на длинной рукояти которого было насажено тяжёлое стальное лезвием, вручили девушке. Она, конечно, взяла его в руки, но удержала с трудом. Было совершенно ясно, что он слишком тяжёл для неё. Она едва могла поднять его, уже не говоря о том, чтобы владеть им.

— Ты не смогла бы использовать этот топор, даже для рубки деревьев, — ухмыльнулся Генсэрикс.

— Как Тебя зовут? — поинтересовался я у аларки.

— Тенсэрик, — представилась она.

— Это — мужское имя, — заметил я.

— Я сама выбрал его себе, — заявила она. — И ношу его с гордостью.

— И Тебя всегда так звали? — спросил я.

— Меня называли Боадиссией, — призналась она, — пока я не достигла совершеннолетия, после этого я выбрала своё собственное имя.

— Ты — по-прежнему Боадиссия, — бросил ей один из воинов.

— Нет! — крикнула девушка. — Я — Тенсэрик.

— Но Ты же, женщина, не так ли? — уточнил я.

— Полагаю, что да, — сердито ответила она. — Но что это может значить?

— А разве, это ничего не значит? — спросил я.

— Нет, — заявила она. — Это ничего не значит.

— Значит, Ты полагаешь, что являешься такой же, как мужчина? — спросил я.

— Конечно! — ответила аларка, только судя по смеху сидевших у костра воинов, она была единственной, кто так думал.

— Чтобы быть на самом деле мужчиной, нужно нечто большее, чем мех, кожа, и надменное ношение кинжала на поясе, — заметил я.

Она посмотрела на меня с яростью.

— Ты — женщина, — крикнул ей один из мужчин. — Вот и будь ей!

— Нет! — выкрикнула она.

— Иди, и надень платье! — предложил ей другой.

— Никогда! — она кричала. — Я не желаю быть одним из тех жалких существ, которые должны ждать Вас и прислуживать Вам!

— А Ты, правда — аларка? — засомневался я.

— Да! — ответила она.

— Нет, — сообщил Генсэрикс. — Она не аларка. Мы нашли её, несколько лет назад, она тогда была ещё младенцем, около дороги, оставленной на одеялах, среди разграбленного кем-то каравана.

— Караван разгромили алары? — полюбопытствовал я.

— Нет, — усмехнулся один из воинов.

— Признаться, было жаль, что он не достался нам, — пояснил другой. — Судя по размеру каравана, кому-то досталась богатая добыча.

— К тому времени, как мы на него наткнулись, там мало что осталось, — прокомментировал третий.

— Не заблуждайтесь относительно нас, — улыбнулся Хурта. — В действительности, мы не так часто совершаем набеги. Просто не хотим портить хорошие отношения с городскими жителями.

Его замечание имело смысл. Алары, и им подобные народы, могут быть агрессивными и воинственными в поисках их пастбищ, но, если их оставляют в покое, они редко практикуют массовые набеги.

— Мы нашли ребёнка, и забрали с собой, — сказал Генсэрикс. — Мы назвали её Боадиссией, хорошим аларским именем.

— Значит, на самом деле, Ты не из народа фургонов, — заметил я девушке. — Вполне возможно, что Вы женщина из города.

— Нет! — заявила она. — Я из народа фургонов! Я прожила среди них всю свою жизнь.

— По крови, она не из аларов, — проворчал один из воинов.

Она бросила на него испепеляющий взгляд.

— Порежьте моё лицо! — крикнула девушка.

— Мы не режем лица наших женщин, — раздражённо бросил ей воин.

— А мне разрежете! — заявила она.

— Нет, — сказал Генсэрикс.

— Тогда я сделаю это сама! — крикнула она.

— Не сделаешь, — сурово отрезал Генсэрикс.

— Отлично, — сказала она. — Не буду. Я повинуюсь воле моего вождя.

Впрочем, я видел, что она и сама не хотела уродовать себя по образу и подобию воинов аларов. Я нашёл это небезынтересным. Что до мужчин, то они, конечно, тоже не желали этого. С одной стороны она не была воином и, таким образом, не была наделена правом на этот знак статуса, более того, ношение этого ей, простой женщиной, будет поводом для шуток чужаков и затруднением для самих аларов, ведь это умалило бы значение их собственных знаком, делая их позорными и бессмысленными. Знаки отличия мужчин, как и мужская одежда, становятся пустыми пародиями, когда их разрешают женщинам. Это, в конечном итоге, приводит и к потере мужчинами своей мужественности, и к потере женщинами женственности, извращению законов природы, к чему гореане относятся крайне неодобрительно. С другой стороны она действительно была красавицей, и у мужчин не было никакого желания видеть её изуродованной таким способом.