Надежда - [13]
НАДЯ ОТПРАВИЛА PUSSEX: «АЛЕ, ЭЙ. ЭТО Я, ТОЛОКНО. МЫ В ПОЕЗДЕ. ВЫ ГДЕ? ВЫ ЕЩЕ НЕ ПРЕВРАТИЛИСЬ В КОШЕК? ТОЛОКНО».
Тут же получаем ответный «PussEx»: «Мы в красной трубе. Слева, если смотреть от железной дороги. В кошек не превратились. Скоро превратимся в славянский шкаф». Ну вот.
2 ИЮНЯ 2011. ЧЕТЫРЕ УТРА.
МЫ НЕ СПАЛИ НОЧЬЮ. СТАЛО СВЕТАТЬ, И МЫ ОТМЕТИЛИ «ДВИЖЕНИЕ», И ПОНЯЛИ, ЧТО В ТРУБАХ НЕ ТОЛЬКО КОШКИ И ЖЕНЩИНЫ, ТАМ «ТВАРИ».
Воронки и подъехал к дальней, пятой трубе. Из него выгружают клетки.
В клетках какие-то существа, в сумерках не видно. Они издают странные звуки. Это не люди. У них крылья. Или что-то другое от спины. И крылья, или «что-то другое «шевелятся. Может это щупальца.Копры мрачно выступают из тумана и от них слышна энергичная музыка братьев Покрасс «Утро красит… каким-то… светом…». Мы вышли из поезда. Пассажиры из других вагонов тоже стали выходить. Из вагона в хвосте нашего поезда в окно высунулась голова жирафа. Полина была довольна. Вообще, наш поезд не единственный. На восток едет несколько десятков поездов. В поездах везут животных: коров, кур, свиней, гусей. Баранов, кстати, нет. Еще и «переселение народов» типа столыпинского.
Олег Тарантинович, обращаясь к воображаемой CNN, сказал: «Господа, я Квентин Тарантино, обратите на меня внимание. Але! Вот так. Я вам имею честь сообщить, что СССР никто не отменял и что ГУЛАГ не прекращал своего существования. Империя зла так и остается империей зла, темной стороной силы, тьмой. Если нам суждено отсюда, выбраться. Я сниму кино на тему «Гулаг сегодня» или «Гулаг фореве». Что-нибудь про Дракулу прибавлю. Он же где-то в этих краях обитал».
Иван Коэлич пробурчал что-то типа «нет, не в этих» (он знает!). Надя про христианских младенцев ничего не сказала.
Puss ex machine
ИЗ ПУССИ-ТВИТТЕРА: «МЫ ХОТЕЛИ ПРОЙТИ К ТРУБАМ. ДЕМЕНТОРОПОДОБНЫЕ ОХРАННИКИ ВЫСТРОИЛИСЬ У ПОЕЗДА И СОБИРАЮТСЯ НАС НЕ ПУСКАТЬ. НО НЕ НА ТЕХ НАРВАЛИСЬ».
Висят в воздухе, левитируют сантиметрах в 20 над землей. Холодом веет или от них, или потому что утро прохладное. И туманное. Трудно понять. Тургенев писал: «Есть демон утра». Может, это он?
Существо в длинном плаще побежало, то есть полетело, за нами. «Иииииииия». Мы от него. Было трудно бежать. То ли от страха. Но ли неведомая сила затягивала меня в воронку его рта. Как в черную дыру. Господи, сейчас поцелует. Как поцелуй холодца, тарелки с холодцом. В тарелку с холодцом уткнешься по пьяни. И как… еще медузу поцеловать. А наутро, перед тем как открыть глаза, почувствуешь запах. А посмотришь, и краем глаза видишь емкость из хрусталя с салатом оливье. И думаешь, что проспал наверное год, и салат стоит с прошлого нового года.
Мы вошли в сооружение, похожее на дзот. Там начинался тоннель, и мы пошли по тоннелю. Метров через сто, и оказались, судя по всему, в трубе №1, которая в композиции труб слева, красная.
Вы вылезли из люка, и я оказался у ног Мэрилин Монро. Это наша древнегреческая муза эротической поэзии.– Не прошло и недели, как вы приехали, а мы думали, что вы про нас забыли, – сказала Мэрилин.
Далее следовала лирическая сцена «ну как вы, а как вы».
ТРУБЫ ИЗНУТРИ. ЭКСКУРСИЯ ПО ТРУБАМ.
Это не инсталляция, но нам кажется, что это инсталляция, «Тьюб-фэктори». Эффект пространства. Это похоже на то, как пространство развалин и фабрик используется современными художниками. В инсталляции на второй московской биеннале 2007 года, Кристиан Болтански «Призраки Одессы». В старом разрушенном особняке, рядом с музеем архитектуры Щусева в нашем родном Ваганькове, в огромной бальной зале высотой метров 30 по всему пространству развешены сотни пальто. Между ними висят лампочки, которые освещают эти пальто могильным светом. На внутренних стенах трубы граффити. Другие, нежели снаружи. Не дракон, пожирающий девушек. Но и не Егорий Победоносец, спасающий принцессу Сабру, убивающий копьем змея. Дьявольская рогатая рожа. А из дырки в шее чудовища высовываются человеческие головы. Такое я видел в одном японском анимэ. Посветил фонариком, по стенкам висят летучие мыши. Пространство разделено на клетушки. В клетушках сидят девушки в фантомках, и крутят педали. Крутят педали! Как это по-нашему. Каждая из них только одним взглядом могла бы отправить Мюнхаузена на луну. И их заставили крутить педали!
Их, насколько это видно, больше сотни. Может и тысяча. Этажей в трубе не менее тридцати. Потолки, то есть перегородки на расстоянии полтора метра от пола, нельзя встать в полный рост.
Тепло и сырость. Непонятные черные жуки, размерами с ладонь. Видимо, мутантные жуки. Или мадагаскарские тараканы, как будут потом в акции группы «Война» «Тараканий суд» ползать по животу Нади.
В трубе сквозняк, снизу – «вой Зверя». Будто девушки педалями вращают ворот, и этим «активируют» дракона, который под трубами.Наше время.
ИЗ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ РЕЧИ НАДИ ТОЛОКОННИКОВОЙ В СУДЕ. Я и Катя, и Маша сидим в тюрьме, в клетке. Но я не считаю, что мы потерпели поражение. Как и диссиденты не были проигравшими. Теряясь в психбольницах и тюрьмах, они выносили приговоры режиму. Искусство создания образа эпохи не знает победителей и проигравших. Так и поэты, обэриуты, до конца оставались художниками, по-настоящему необъяснимо и непонятно, будучи «зачищенными» в 1937 году. Введенский писал: «Нам непонятное приятно, необъяснимое нам друг». Согласно официальному свидетельству о смерти, Александр Введенский умер 20 декабря 1941 года. Причина неизвестна. То ли дизентерия в арестантском вагоне, то ли пуля конвоя. Место – где-то на железной дороге между Воронежем и Казанью. PussyRiot– ученики и наследники Введенского. Его принцип плохой рифмы для нас родной. Он писал: «Бывает, что приходят на ум две рифмы: хорошая и плохая. Я выбираю плохую. Именно она и будет правильной».
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.