Надежда - [15]
Наше изначальное «La PussX», Ля пуссикс» было похоже на французское или испанское средство от насекомых. Что-то «инсектицидное» слышалось в этом слове. И потому мы отбросили «Икс». А сначала оно было придуман для загадочности, «Икс». Миссисы Икс. Не от «Пупсик». «Х» – это неизвестная величина.
Мозговой штурм до четырех утра.
«Спайдер-леди». «Тутти Фрутти». «Пусси Ужусси». «Пусси-Тутти» (киски-милашки). «Pussy Reign» власть «Пусси». Вызывающе. Нам так хотелось раздвинуть смысловое поле слова «Pussy», которое недооценено человечеством, и как-то да нас выпадало из мейнстрима. Считалось словом второго сорта, что ли. Или его писали на мисках для котов.
«ПуссиЮга». «PussyErth». «Generation P`Ussy» «Поколение П» – пелевинского расшифровка. «ПуссиТренд». «ПуссиЭйдж» (Pussy Age).
«ПуссиЭпок» (как Белль Эпок). «Пуссия» (молодежное объединение).
«PussyLow» (свод законов от «Пусси», хотя лучше PussyKodex.).
Мы было остановились на названии «Пусси Страйк». Забастовка Пуссей (Пуссев, Пуссь, Псей, Псеф). Но это было травматично для полости рта и языка.МЕДИЦИНСКИЕ АСПЕКТЫ И СТОМАТОЛОГИЧЕСКИЕ БОЛЕЗНИ, КОТОРЫЕ НЕ СВЯЗАНЫ С БОЛЕЗНЬЮ ЗУБОВ.
Даже безобидное «гладкое», белое и пушистое «Ля пусси» несло подводные камни, для тех, кто говорил «Ля пусси». Речь главного врача СЭС о запрещении произносить слово «ля пусси» запоздала и, как и запрет грузинского вина или литовских шпрот, и ничего не поменяла в раскладе мировых смыслов: «После нескольких случаев вывиха языка осложненного прободением гортани костями языка… Был так же один случай разрыва губы дикторши телевидения. Водяной рак «нома», когда щека поражается и «съедается» ползучей мокрой гнойной язвой. Если человек не погибает от сепсиса, выживает, в щеке образуется дыра… слово «ряпусси» (так и сказал) запретить к использованию на всей территории бывшей России, ой, простите, бывшего СССР… неважно».
Если хотят нам перемывать кости, им придется ходить к стоматологу чаще, чем им этого хотелось.
Модернизационный центр «Пробирка»
Наш офисный центр располагается в обшарпанном доме, без стеклопакетов в Ваганьково на улице, которая раньше называлась улица Маркса-Энгельса, а теперь переулок СтароВаганьковский. Ремонт не делался со сталинских времен. Располагается прямо за библиотекой Ленина и домом Пашкова. Не видно, чтобы в него кто-то заходил, кажется, что это руина. Не подлежат реконструкции. Доходный дом конца XIX века. Истина не в том, что туда не заходят люди, которые каждый день ходят на работу. Они оттуда не выходят, живут на работе. Не все из них подключены через провода и трубки к аппаратуре. Но половина точно подключена. Есть даже голова без туловища, типа головы профессора Доуэля. Так называемая «Голова Герасима» (кстати того самого Герасима, который Муму утопил). Рядом с нашим домом находится двухэтажный домик, в котором происходили события, описанные в «Мастере и Маргарите». В нем работники «акустической комиссии» пели «Славное море священный Байкал» и полосатый костюм сидел без тела. Кто бы мог подумать, что спустя лет так 70-80, все мы поедем на этот самый «священный Байкал».
ПРЕДПИСАНИЕ О НЕРАГЛАШЕНИИ.
ДВЕ АКСИОМЫ ПЛАНКТОНА ПРОБИРКИ.
1. Все, что происходит в Пробирке, остается в Пробирке.
2. Если вас спросят о том, что происходит в Пробирке, смотри пункты первый.
Обычно принимают на работу людей здоровых. В нашем случае решили пойти по другому пути. По Ницше, который считал, что для того, чтобы придумать что-то существенное, надо заболеть чем-то существенным. Не обязательно люэсом, как сам Ницше, но, тем не менее.МАНИФЕСТ БОЛЬНЫХ КРИЕЙТОРОВ ПРОБИРКИ.
В коридоре на первом этаже, на каменной плите, золочеными буквами:
«Чтобы создать что-то существенное, надо заболеть чем-то существенным.
Больные, карлики и уроды создали культуру!
Больные, карлики и уроды создали цивилизацию!
Больные, карлики и уроды написали книги!
Потому что они открытые люди.
Люди без кожи.
Люди на семи ветрах.
Они с одной стороны непрактичны с другой – они чувствуют больше.
Они не могут сделать обычную карьеру среди людей.
Холерики, венерики, закомплексованные, импотенты, сифилитики, меланхолики, клинические лузеры.
Дай им миллион, они его случайно выбросят в мусорное ведро.
Вложат в акции компании, которая назавтра разорится.
Они придумали зонтик, бутылку, унитаз. Они написали «Франкенштейна», они написали сороковую Моцарта!
Вам не нравится, что они придумали, написали, изобрели? Сделайте лучше».НА РАБОТЕ И ПРИВИДЕНИЯ ТОЖЕ. TOП-100. СТО ВЕЛИКИХ ЖЕНЩИН. ИЛИ СПИСОК «СУМАСШЕДШИХ БАБ» ИЛИ ЖЕНЩИН «НЕ ОТ МИРА СЕГО».
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.