Надежда мира - [19]

Голова не болела вовсе, о чем Женя и сказала, но как-то странно… Ой. Я его понимаю. Я говорю на его языке. Мне записали язык.

– Тебя зовут Женя, верно? Очень красивое имя. А меня ты можешь звать Фир. На самом деле я Тафирмас, но это ж ужас, а не имя, правда?

– Ужас, – согласилась Женя. Языку было непривычно так двигаться, губам – так складываться, но отвечала она автоматически не по-русски. – Вы научили меня говорить на вашем языке.

– Научил, – грустно согласился он.

– А почему? Ведь получается, я здесь никому не нужна.

Он помолчал, глядя на нее одновременно и печально, и с любопытством, и с оттенком какой-то брезгливости, что, конечно, Жене не понравилось совершенно. Она сюда не рвалась. Совсем наоборот. Так что лучше бы презирал Тарвика со всем пылом, однако…

– Я Тарвику должен, – родил наконец Фир. – Причем столько, сколько никогда не смог бы отдать, почти двенадцать тысяч. Для техника это просто фантастические деньги.

– И он предложил вам скостить долг?

– Простить. Знаете, милая девушка, это удивительно для Гана. Он, видите ли, редкая сволочь, но надо признать, сволочь, не лишенная обаяния.

– Женщины просто тают, – согласилась Женя, – мы это уже проходили. Равно как и сволочизм. И что?

– В его стиле было бы просто вывести вас за ворота и попрощаться. Понимаете, о чем я? Вы ему больше не нужны, а ненужные предметы он выбрасывает без сожаления.

– Вы тоже побоялись быть выброшенным?

– Побоялся, – уныло кивнул он. – Ему достаточно было сказать шефу, что я должник, и меня бы выставили на улицу, причем ненадолго… Знаю много, понимаете ли. Как всякий техник. Ну как, привыкаете? Давайте поговорим, чтобы язык стал для вас естественным. Это совсем нетрудно, особенно если вы имеете опыт в иностранных языках.

– Я вообще-то дома была переводчицей, – буркнула Женя. Фир обрадовался.

– Не зря я записал вам полную программу.

– А объяснить?

Ох, до чего же фанатично увлеченные работой технари любят рассказывать! Женя слушала, кивала и, что удивительно, понимала существенно больше, чем когда сисадмин Коля пытался вложить в ее голову ненужную информацию по настройке компьютера и сети. Половину Колиных слов она не понимала, будь то термин или крутой программерский жаргон, а с Фиром будто на одном курсе успешно училась.

Сама по себе процедура записи языка не шибко сложна, когда программа уже готова и отработана, а она отработана, потому что в Вике Женя никогда не заподозрила бы даже москвича и уж тем более инопланетянина. Просто есть цена и стоимость, стоимость невелика, зато цена – ого-го, от пяти тысяч за минимальный словарный запас на уровне неграмотной крестьянки или городской посудомойки до двенадцати вот за то, что сейчас в голове у Жени. Полный лексикон. То есть полнейший, и не только Тарвик, но и сам Фир половины того, что сейчас знает Женя, не поймет никогда. То есть в ее голову заложены не только сами по себе слова, но и их смысл, и при случае она сможет запросто понимать не только обычного человека, но и ученого любого направления, хоть философа, хоть мага, хоть оружейника. Пока слово не произнесено, оно дремлет, но услышав его, Женя немедленно поймет, о чем речь. Записана понятийная система, если Женя понимает, что это такое. Вообще, полная программа используется впервые, так что Женя почти подопытный кролик, но никаких препятствий Фир не увидел: головка у нее светлая, импульсы ровные, здоровье хорошее, нервная система крепкая, что просто фантастично, если учитывать ситуацию. Может быть, это ей поможет адаптироваться к Гатае или хотя бы к Комрайну, потому что записать ей чье-то сознание Фир никак не может: это одноразовая штука, и каждая запись на учете. Оно и хорошо, потому что девушка должна понимать: ни к чему ей сознание шлюхи или пьяницы, потому что… знает девушка, что случается с теми, чье сознание списывают? Ну вот а кого не хватятся никогда, кроме как шлюху или бродягу? В общем, постепенно к ней придет и некоторое знание мира, особенно если девушка будет осторожна…

Пожалел он ее или просто возжаждал рассчитаться с Тарвиком поосновательнее, было неясно, но он потратил много времени и энергии, однако это несущественно, хороший техник (не без самодовольства) всегда изыщет резерв энергии, и никто никогда об этом не узнает. А Тарвик страшнее красного паука (и Женя вдруг поняла, что знает, как выглядит красный паук: жутковатое создание с кулак величиной, алого цвета с черными мохнатыми ногами общим числом двенадцать штук, черными мохнатыми жвалами, укус не смертелен, но парализует жертву, и паучиное семейство устраивается поодаль и лопает свежатинку живьем, пока она сама от шока не помрет, а случиться это может через месячишко, потому что паучиный яд притормаживает жизненные процессы, не лишая жертву сознания). Кажется, такой обаятельный, приятный, мужественный… ну, не трус он безусловно, потому что трусы искателями не бывают, но и люди, не лишенные порядочности, тоже на этой службе не задерживаются. Именно потому и странно, что Тарвик готов простить такой крупный долг.

Тарвик с интересом послушал рассказ о себе, потом засмеялся, и Фир залился такой бледностью, что Женя кинулась его по щекам похлопывать.