Над Курской дугой - [52]

Сомнений нет Каждый готов к полету. И все же спрашиваю:

— Все ясно?

Молчание. Потом нестройные ответы.

Это не какая-то формальность или традиция, а внутренняя потребность начальника и подчиненных убедиться в понимании друг друга.

Смотрю на часы. До вылета еще десять минут. Предлагаю: не торопясь, спокойно всем сесть в кабины, но запускать моторы только по моей команде.

Летчики расходятся по самолетам.

На земле не может быть покоя,

Пока сердце рвется в облака… 

— запел Моря, вразвалочку направляясь к своему «яку».

— После войны, Иван, иди в Большой театр, — подшутил Карнаухов. — Михайлов состарится, займешь его место.

Богатырь расплылся в доброй улыбке.

4

Шестерка вырулила из рощи и приготовилась к вылету. Командир полка тревожным голосом передал по радио:

— Отставить взлет! Стоять всем на месте!

Это вызвало недоброе предчувствие. Случилось что-то непредвиденное, но об этом никто не спрашивает: майор Василяка зря не задержит вылет. Стараясь отгадать причину задержки, молча обшариваем глазами землю и небо. На аэродроме все замерло. Люди, укрывшись в роще, наблюдали за горизонтом. Ах, вон оно что… В глубине бесконечной синевы показалась длинная полоска, похожая на большую белую указку. Тонкий конец ее был темный, хвостовая часть заметно блекла и совсем растворялась в небе. На большой высоте шел немецкий разведчик, оставляя позади белый след. Значит, аэродром теперь известен противнику, разведчик наверняка обнаружил его. Василяка, чтобы окончательно не раскрыть наше базирование, решил задержать вылет.

Все внимание приковано к разведчику: ведь он может сбросить несколько бомб. Знаю, что теперь все равно их отнесет в сторону от аэродрома, и все же (чем черт не шутит!) смотрю с опасением на противную букашку, чертящую по небу белоснежную полосу.

Но вот разведчик скрылся, и мы в воздухе.

Впереди показалась Томаровка. Здесь вчера врагу был нанесен главный удар смежными крыльями Воронежского и Степного фронтов с целью рассечения основной фашистской группировки и последующего разгрома ее по частям. Теперь в образовавшийся прорыв хлынули две танковые армии на Богодухов — Валки. Наша задача — прикрыть танки от немецкой авиации.

Успех истребителей прикрытия сейчас только в нападении. Для этого нужна высота, дающая при хорошей осмотрительности и скорость, и свободу маневра, и выбор момента для атаки. Иначе говоря, кто на высоте, тот хозяин положения.

Высота у нас есть. На этот раз забрались значительно выше, чем обычно летают гитлеровцы. Войска наступают, и мы полны решимости отразить любой налет вражеской авиации. Все учтено при организации боя. Только бы вовремя обнаружить неприятеля!

Под нами проплыла Томаровка. Село на картах обведено синим карандашом. Там еще фашисты. Но наши танки, устремившиеся на юг и юго-запад, уже обошли Томаровку. Они сейчас громят вражеские тылы. Из этого района 5 июля противник прорывался на Обоянь. Здесь немцы бросали в бой до ста танков и до трех — пяти тысяч пехоты на каждый километр фронта. Одиннадцать суток танки безуспешно долбили наши позиции и, потеряв немало машин, отступили. Теперь же советские войска за один день прорвали немецкую оборону на всю ее глубину.

Ниже нас — десяток «яков». Мы и прибыли им на смену. Связываюсь с наземным командным пунктом управления авиацией, который далеко отстал от наступающих войск. С КП сообщают: «В воздухе спокойно, десятке идти домой, а вам зорче следить за небом».

Видимость отличная. Вчерашний вал дыма и огня рассеялся, оголив поле боя. Сверху оно теперь кажется сплошь усыпанным темными букашками, которые ползут по земле, оставляя за собой серые пушистые хвосты, изредка выбрасывая вперед языки пламени. Это наступают наши танки, поднимая гусеницами пыль и стрелян на ходу. Колоннами и россыпью продвигается пехота. В движении много разных машин. Глядя на массу войск, вышедших из своих укрытий, грозную и могучую на земле, невольно думаешь, как она беспомощна и уязвима с воздуха. От нас сейчас во многом зависит успех наступления. Ведь несколько прорвавшихся немецких бомбардировщиков могут вызвать тысячи человеческих жертв и уничтожить немало боевой техники.

Глаза цепляются за какие-то плывущие в лучах солнца точки. Издали они плохо различимы. А солнце так ярко и беспощадно ослепляет! Раскаленный диск загораживаю рукой, он велик, и брызги лучей срываются с краев ладони. Точки приближаются, явственно вырисовываются силуэты самолетов.

Летим навстречу. Строй неизвестных машин не похож на наш: летят не парами, а в одиночку, беспорядочно, широко расплывшись в пространстве. Должно быть, «мессеры». Да, так и есть. Сообщаю на землю.

— Вас поняли, — получаю ответ с земли.

Фашистские самолеты ниже. Нужно немедленно атаковать. А зачем? Ведь это истребители. Они, видимо, прокладывают путь своим бомбардировщикам. Избежать с ними боя, обязательно избежать!

Стараясь не выдать себя, держу немцев на пределе видимости. А солнце? Оно сзади гитлеровцев, прячет их в своих лучах, а от нас, словно нарочно, отошло, чтобы мы выделялись на фоне чистой синевы.

Истребители противника круто полезли кверху: значит, обнаружили нас. Не теряя их из виду, мы тоже набираем высоту. Но что это такое? Находясь ниже нас, вражеские летчики все же идут на сближение, подставляя под удар свои машины. Может, ничего не видят? При таком удобном моменте трудно сдержать себя, чтобы не вступить в бой. Противник метрах в 500 проходит под нами.