Над Черемошем - [59]
— Это вам, молодым, спать хочется, а в наши годы бессонница забирается в жилы. Да и разве можно сегодня заснуть?
— И верно, нельзя. — Отблеск трубки тускло освещает задумчивый лоб Леся.
— И мне не спится, — вздохнул Мирослав.
— Я тебе посплю! — обиделся Юстин. — Не хватало еще, чтобы на посту в сон клонило! Вот, скажу вам, Лесь, распустилась у нас молодежь! Мало все-таки за них комсомол берется. Ведь повернется же у него язык сказать такое!
С поля доносятся осторожные шаги. Побережник и Рымарь одновременно встают с пихтовой скамьи. У глухой стены мелькнула какая-то тень.
— Кто идет? — кричит Рымарь, спеша на шорох шагов.
— Это я, Юстин Иванович, — отчетливо откликается Галибей.
— А, это вы, Андрий Прокопович, — успокоенно протянул конюх. — Тоже не спится?
— Не спится.
Зоотехник подходит к гуцулам.
— Такая уж пора настала. Что ж вас согнало с теплой постели?
— Пойду, думаю, проверю, что в конюшне делается, — в такое время может и несчастье случиться.
— Ой, и не говорите! — Рымарь трижды сплюнул через плечо. — Не поминайте нечистого…
— А вы разве верите в него? — смеется Галибей.
— Не верю, но и поминать нечисть всякую не желаю, — Юстин снова плюется.
— Надо коням перед пахотой подсыпать еще немного овса.
— Это мы сделали, Андрий Прокопович, — говорит с довольным видом Рымарь. — Сами сделали: каждый конюх принес лучшего овса; я думаю, хорошие обычаи и сейчас пригодятся.
— Это вы напомнили конюхам про обычай?
— Я, а кто же!
— Тогда, вижу, мне делать нечего. Будьте здоровы.
— Счастливого пути!
— А вы так и не думаете идти в село?
— Да, наверно, пойду помаленьку, чтобы жена меньше точила об меня язык, — ответил Лесь.
— Пошли бы вместе, да не угнаться вам за мной, — и фигура Галибея растаяла в темноте.
— Как печется человек о колхозном добре! Часто и ночью заглядывает в конюшню. Славный зоотехник у нас. Правда, Лесь?
— Правда, — задумчиво проговорил Побережник. — Только вроде мягковат, всем грехи прощает… — добавил он, вспомнив не раз слышанные слова и поговорки Галибея. — Это уж, верно, скотинка сделала его таким. Кто жалеет скотинку, тот и всех будет жалеть. Что ж, побреду потихонечку, чтоб Олена не скучала.
Лесь попрощался с конюхами и, еще раз обойдя конюшню, пошел по бережку ручья, который неутомимо пел свою простенькую, но чистую весеннюю песенку. Лесь нагнулся к ручью, и студеная вода обожгла ему голову.
— Водка, просто водка! — Гуцул крякнул, поднялся, оглянулся и вдруг вскрикнул: — Что это?!
Он совершенно ясно увидел — у глухой стены конюшни затрепетал золотой листок огня, отклонился вбок, погас и снова ожил.
— Ой, горе какое! Услыхал-таки нашего зоотехника злодей какой-то!.. — застонал Лесь, перепрыгнул через ручей и, пригибаясь, побежал к конюшне.
Оттуда чуть ли не на него метнулась вспугнутая тень. Лесь припал к земле, неизвестный зашлепал по дну ручья.
«Следы прячет», — подумал гуцул и пополз навстречу.
В облике неизвестного было что-то знакомое. Вот он выскочил из ручья, зачавкал сапогами, и в тот же миг Побережник вцепился обеими руками в правую руку беглеца. Из нее с глухим стуком выпал пистолет. И тотчас же поджигатель левой рукой изо всей силы ударил Побережника в переносье.
Лесь падает на землю, но за ним падает и враг.
Ослепленные злобой, они с хрипом катаются по берегу ручья, и Леся уже совсем не удивляет, что он душит не кого иного, как Галибея, а тот душит его, Леся, пытаясь впиться ему в горло зубами.
«И не будет злому на всей земле бесконечной веселого дому», — вспыхивает в памяти Леся давнишняя декламация зоотехника…
«Поистине не будет тебе веселого дома!» — и Лесь отталкивает голову бандита от своей шеи.
А как он умел обволакивать свое жало отравным медом слов! Даже к Шевченку протянул свои грязные лапы!
Узловатый клубок тел поднимается, падает, кружится и катится. У Побережника и Галибея трещат кости, в клочья разлетается одежда, и кровоточащие раны забиваются землей.
Наконец руки врага ослабевают, и из глубины его придавленной груди вырываются хриплые слова мольбы:
— Лесь Иванович, спасите… Озолочу вас…
— Озолотишь? Взаправду?
Лицо зоотехника искажает заискивающая улыбка.
— Целый чемодан денег получите. Пятьдесят тысяч. Сто… и никто не узнает.
— И какие деньги? Американские?
— Разные, Лесь Иванович… Сто тысяч даю, сегодня же…
— Молчи, барин! И миллионы не помогут тебе…
— Лесь Иванович, вспомните нашу первую встречу. Я же вам помог… Чем мог, пособил…
— Чем ты мне пособил?! Тем, что слизняком заполз в мою доверчивую душу, да и обернулся гадюкой? Тем, что сапоги мои спас?.. Подойдут наши — я эти сапоги сразу сброшу с ног. Ни тысяч твоих не хочу, ни сапог!..
Он зорко посмотрел на поле.
На синем, чуть зеленеющем востоке уже погасли отблески пожара и вместо злого огня нежно трепетало первое золото рассвета, и на фоне зари уже виднелись фигуры спешивших к Лесю односельчан.
На востоке поднимается багряное полотнище, и еще невидимое солнце расписывает на нем лучами величественный венок зари. А из-под самого зоряного венка выезжают трактористы. И земля вздымается, рассыпается, а ее нежные комочки вдруг взлетают вверх и оборачиваются жаворонками, песней. Пахари торжественно сворачивают с дороги в поле. Навстречу им, размахивая руками, спешит дед Степан.
В книгу вошли два произведения выдающихся украинских советских писателей Юрия Яновского (1902–1954) и Михайла Стельмаха (1912–1983). Роман «Всадники» посвящен событиям гражданской войны на Украине. В удостоенном Ленинской премии романе «Кровь людская — не водица» отражены сложные жизненные процессы украинской деревни в 20-е годы.
Автобиографическая повесть М. Стельмаха «Гуси-лебеди летят» изображает нелегкое детство мальчика Миши, у которого даже сапог не было, чтобы ходить на улицу. Но это не мешало ему чувствовать радость жизни, замечать красоту природы, быть хорошим и милосердным, уважать крестьянский труд. С большой любовью вспоминает писатель своих родных — отца-мать, деда, бабушку. Вспоминает и своих земляков — дядю Себастьяна, девушку Марьяну, девчушку Любу. Именно от них он получил первые уроки человечности, понимание прекрасного, способность к мечте, любовь к юмору и пронес их через всю жизнь.Произведение наполнено лиризмом, местами достигает поэтичного звучания.
В романе «Четыре брода» показана украинская деревня в предвоенные годы, когда шел сложный и трудный процесс перестройки ее на социалистических началах. Потом в жизнь ворвется война, и будет она самым суровым испытанием для всего советского народа. И хотя еще бушует война, но видится ее неминуемый финал — братья-близнецы Гримичи, их отец Лаврин, Данило Бондаренко, Оксана, Сагайдак, весь народ, поднявшийся на священную борьбу с чужеземцами, сломит врагов.
Роман-хроника Михаила Стельмаха «Большая родня» повествует о больших социальных преобразованиях в жизни советского народа, о духовном росте советского человека — строителя нового социалистического общества. Роман передает ощущение масштабности событий сложного исторического периода — от завершения гражданской войны и до изгнания фашистских захватчиков с советской земли. Философские раздумья и романтическая окрыленностъ героя, живописные картины быта и пейзажи, написанные с тонким чувством природы, с любовью к родной земле, раскрывают глубокий идейно-художественный замысел писателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Много десятилетий прошло после Великой Отечественной войны… Но никогда не заживут раны в сердцах и душах участников жестокой битвы за право жить, любить, надеяться и верить, в памяти тех, кто стал наследником Великой Победы. Мы преклоняемся перед мужеством людей, прошедших через то страшное пекло. И мы благодарим тех, кто несет в будущее правдивую память о подвиге наших предков.Закончив 1961 году роман «Большая родня», Михаил Стельмах продолжает разрабатывать тему народа и величия его духа, тему бессмертия народной правды, что побеждает и в войне, и в послевоенной тяжелой жизни.В романе «Правда и кривда» рассказывается о жизни украинского села в последние годы войны и в первое послевоенное лето.Автор показывает также богатырскую устойчивость и выдержку воинов на фоне адских испытаний: «Огонь был таким, что в воздухе снаряды встречались со снарядами, мины с минами, гранаты с гранатами».
КомпиляцияСодержание:СЕРДЦЕ ПОМНИТ (повесть)ПЛЕВЕЛЫ ЗЛА (повесть)КЛЮЧИ ОТ НЕБА (повесть)ГОРЬКИЙ ХЛЕБ ИСТИНЫ (драма)ЖИЗНЬ, А НЕ СЛУЖБА (рассказ)ЛЕНА (рассказ)ПОЛЕ ИСКАНИЙ (очерк)НАЧАЛО ОДНОГО НАЧАЛА(из творческой лаборатории)СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЕ СТАТЬИ:Заметки об историзмеСердце солдатаВеличие землиЛюбовь моя и боль мояРазум сновал серебряную нить, а сердце — золотуюТема избирает писателяРазмышления над письмамиЕще слово к читателямКузнецы высокого духаВ то грозное летоПеред лицом времениСамое главное.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».
Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.