Над Черемошем - [55]
— Про жизнь. Сам уже кирпичный завод строит, а все поет: как это его морги перейдут в колхоз? Где он теперь? Дома?
— В колхозе, не дает Сенчуку покоя. Каждый день отколупывает над Черемошем глину, разогревает ее в хате, а потом несет в правление с таким видом, точно у него клад в руках. Уже и техников убедил, что из такой глины кирпич будет звонкий, как колокол. Поздно приходит.
— Вот это хорошо, а то когда к тебе ни заглянешь, а уж дед тут как тут — въезжает в любовь со своими моргами. Что он, молодым не был, что ли?
— Когда-нибудь, Василько, и ты станешь таким.
— Я? Да никогда! И довольно про деда Савву, поговорим про наше. Так не высматривала меня?
— Да нет, немножко, немножко, одним глазком.
— Только немножко?
— Немножко и чуть побольше.
— А я тебя и во сне видел… — Он привлек девушку к себе, и они, прижавшись друг к другу, уселись на перелазе, продолжать ту вечернюю беседу, которую молодым никак не удается закончить. — Мариечка, любишь?
— Немножечко.
— Только немножечко?
— Немножечко и чуть побольше…
И всегда кто-нибудь да найдется, чтобы перебить разговор на самом интересном месте. Незаметно подошел дед Савва с мешком в руке.
— Василь, это ты?
— Я, дедушка… Добрый вечер, — и Василь так невинно опускает руки, точно и не дотрагивался до девичьего стана.
— Вот хорошо, что пришел. Пойдем в хату, про жизнь поговорим.
— Да мы и тут с Мариечкой про жизнь говорим.
— Ты с Мариечкой — про жизнь? — недоверчиво хмыкнул старик.
— А как же! — убеждает деда Василь. — Мариечка рассказывала, как она будет бороться за высокий урожай, а я о своей работе…
— Вот об этом и расскажете мне в хате, а то здесь языки отмерзнут.
— Они у нас горячими слонами греются, — проговорил Василь и безо всякого энтузиазма пошел за стариком в хату.
«Снова дедовы морги погубят нам весь вечер. Скорей бы весна!»
— Так где тебе, Мариечка, землю выделили? — уже в хате спрашивает дед Савва.
— Возле Черемоша, у озерка.
— У озерка? Ты что, девка, смеешься?
— Самую черствую землю дали. Там и поганки не растут? — возмутился и Василь.
— Да ведь кустилась же там рожь!.. А мы на всей делянке по колено навалим гумуса из озерка.
— Этот сухарь хоть маслом намажь — не поможет.
— Еще как поможет!
— Тебя надувают, как маленькую, а ты не видишь, да еще и мне не веришь.
Мариечка ласково посмотрела на парня.
— Верю, да не во всем.
— Так, выходит, нет мне в этом доме доверия? Ну, так будьте здоровы, — и Василь хватается за шапку.
Но тут обеспокоенно отзывается дед Савва:
— Василько, а когда же про жизнь поговорим?
— Разве что про жизнь! — и Василь швыряет шапку на лавку.
— И сколько ты взялась вырастить центнеров?
— Восемьдесят! — смущенно говорит девушка.
— Что?! — вырывается испуганный крик одновременно и у старика и у молодого.
— Восемьдесят центнеров, — повторила Мариечка еще более смущенно.
— Ты что, девка, разум в этом озерке утопила или тебя дурь одолевает? — возмутился дед.
— Это, может, вас она одолевает, — обиделась Мариечка.
— Как ты говоришь с дедом, дерзкая девчонка! Хочешь, чтоб я тебя воловодом поучил? Я ведь не поленюсь сходить за ним в сени.
— Мариечка, опомнись! — едва не застонал Василь. — Где это видано, где слыхано, чтоб гуцульская земля уродила восемьдесят? Да еще если б земля, а то такая заваль, что и семян не вернет.
— А агроном говорит другое.
— Ему за это деньги платят, — с сердцем отрубил Василь. — На крайний случай возьми хоть поменьше задание, чтоб меньше было сраму. А уродится больше — пускай себе, на здоровье.
— Не будь, Василько, таким осторожным консерватором, — улыбнулась девушка, а парень рассердился:
— Это я осторожный консерватор? Теперь я хорошо вижу, как ты меня любишь. «Немножечко, немножечко»! — передразнил он Мариечку. — И немножечко-то не было.
— Василь, как тебе не стыдно!
— Ты скажи, как тебе не стыдно! Я тебе добра желаю. Подумать только! На такой земле — восемьдесят! Люди по двадцать лет трудятся на черноземе…
— Ты что ж, хочешь, чтоб я двадцать лет, до седых волос, ждала высокого урожая? И слушать не хочу такие пустые слова!
— Не хочешь слушать мои — слушай чужие! — И он сердито вышел из хаты.
Девушка бросилась за ним.
— Василько!
— А на что я тебе, раз у меня пустые слова?
— Так это ж только про землю у озерка, а другие все золотые.
— Золотые? — Василь остановился посреди двора.
— Еще дороже.
— Так смотри, и не поминай мне об этом озерке проклятом. Ох, нелегкая подходит весна! — И он стремительно подошел к девушке.
На Гуцульщине весна не в одночасье отбирает ключи у зимы. Еще Черногора просевает последнюю муку, а леса уже окутываются лиловым маревом и тени деревьев на снегу синеют, как подкрашенные. На южных горных склонах колышутся тончайшие кружева, сотканы они на солнечных пяльцах из мягкого золотистого снега, скреплены легким морозцем, а окрашивают их вечерние да утренние зори. В эту пору в верховьях Черемоша гремят выстрелы ледолома, а в низовьях шумит хмельная вода. Над буграми кудрявыми кустами поднимаются испарения, то приближая, то удаляя от глаз неясную линию горизонта.
На занесенном снегом гребне горы стоит, приложив руку к глазам, дед Степан. Вслушиваясь в робкое пение жаворонка, старик тихо мурлычет старинную песню.
В книгу вошли два произведения выдающихся украинских советских писателей Юрия Яновского (1902–1954) и Михайла Стельмаха (1912–1983). Роман «Всадники» посвящен событиям гражданской войны на Украине. В удостоенном Ленинской премии романе «Кровь людская — не водица» отражены сложные жизненные процессы украинской деревни в 20-е годы.
Автобиографическая повесть М. Стельмаха «Гуси-лебеди летят» изображает нелегкое детство мальчика Миши, у которого даже сапог не было, чтобы ходить на улицу. Но это не мешало ему чувствовать радость жизни, замечать красоту природы, быть хорошим и милосердным, уважать крестьянский труд. С большой любовью вспоминает писатель своих родных — отца-мать, деда, бабушку. Вспоминает и своих земляков — дядю Себастьяна, девушку Марьяну, девчушку Любу. Именно от них он получил первые уроки человечности, понимание прекрасного, способность к мечте, любовь к юмору и пронес их через всю жизнь.Произведение наполнено лиризмом, местами достигает поэтичного звучания.
В романе «Четыре брода» показана украинская деревня в предвоенные годы, когда шел сложный и трудный процесс перестройки ее на социалистических началах. Потом в жизнь ворвется война, и будет она самым суровым испытанием для всего советского народа. И хотя еще бушует война, но видится ее неминуемый финал — братья-близнецы Гримичи, их отец Лаврин, Данило Бондаренко, Оксана, Сагайдак, весь народ, поднявшийся на священную борьбу с чужеземцами, сломит врагов.
Роман-хроника Михаила Стельмаха «Большая родня» повествует о больших социальных преобразованиях в жизни советского народа, о духовном росте советского человека — строителя нового социалистического общества. Роман передает ощущение масштабности событий сложного исторического периода — от завершения гражданской войны и до изгнания фашистских захватчиков с советской земли. Философские раздумья и романтическая окрыленностъ героя, живописные картины быта и пейзажи, написанные с тонким чувством природы, с любовью к родной земле, раскрывают глубокий идейно-художественный замысел писателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Много десятилетий прошло после Великой Отечественной войны… Но никогда не заживут раны в сердцах и душах участников жестокой битвы за право жить, любить, надеяться и верить, в памяти тех, кто стал наследником Великой Победы. Мы преклоняемся перед мужеством людей, прошедших через то страшное пекло. И мы благодарим тех, кто несет в будущее правдивую память о подвиге наших предков.Закончив 1961 году роман «Большая родня», Михаил Стельмах продолжает разрабатывать тему народа и величия его духа, тему бессмертия народной правды, что побеждает и в войне, и в послевоенной тяжелой жизни.В романе «Правда и кривда» рассказывается о жизни украинского села в последние годы войны и в первое послевоенное лето.Автор показывает также богатырскую устойчивость и выдержку воинов на фоне адских испытаний: «Огонь был таким, что в воздухе снаряды встречались со снарядами, мины с минами, гранаты с гранатами».
Писатель Гавриил Федотов живет в Пензе. В разных издательствах страны (Пенза, Саратов, Москва) вышли его книги: сборники рассказов «Счастье матери», «Приметы времени», «Открытые двери», повести «Подруги» и «Одиннадцать», сборники повестей и рассказов «Друзья», «Бедовая», «Новый человек», «Близко к сердцу» и др. Повести «В тылу», «Тарас Харитонов» и «Любовь последняя…» различны по сюжету, но все они объединяются одной темой — темой труда, одним героем — человеком труда. Писатель ведет своего героя от понимания мира к ответственности за мир Правдиво, с художественной достоверностью показывая воздействие труда на формирование характера, писатель убеждает, как это важно, когда человеческое взросление проходит в труде. Высокую оценку повестям этой книги дал известный советский писатель Ефим Пермитин.
Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».
Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.