Начало - [27]

Зато с музыкой все было отлично. В своей прежней жизни я не играла ни на одном музыкальном инструменте: в молодости пыталась освоить гитару, но так и не научилась даже правильно ставить пальцы, после чего бросила это дело. А вот тут у меня все получалось! Учитель, тар Ларвиэль (еще один эльф) предложил мне для занятий инструмент, чем-то похожий на гитару, только меньше и с более богатым тембром, называемый аритан. Я просто влюбилась в его звучание и в свободное время частенько повторяла упражнения, показываемые мне на уроках. Занялись мы и пением — у меня оказался приятный голос, хотя учитель и заявил, что он недостаточно высокий. Не могу сказать, что меня это огорчило, сопрано никогда не было моим любимым певческим голосом. А вот изучаемый репертуар был специфическим, в основном сентиментальные песенки, чем-то похожие на наши века так восемнадцатого.

Верховая езда стала моим любимым занятием. Уже через три урока я свободно сидела в седле, благо в Аллирэне таких извращений, как дамское седло, пока не придумали. Так что здешнее седло практически ничем не отличалось от классического английского, а женская одежда для верховой езды — от мужской: тот же камзол, брюки и сапоги.

Примерки… М-да, только теперь я поняла героинь романов: изображать из себя манекен — скука смертная! Да еще и корсет… До сих пор я корсетов не носила, это был элемент исключительно взрослой женской одежды. Правда, надо отдать должное: этот корсет ничем не напоминал те орудия пыток, про которые упоминалось в наших книгах. Сделанный из какого-то удивительно эластичного материала (на мой вопрос об этом портнихи признались, что это секрет эльфийских мастеров), он практически не сдавливал тело, одновременно формируя приятные округлости в нужных местах. Да и сидеть в нем было удобно, что стало для меня приятной неожиданностью.

Признаться честно, результат мне нравился. Платья мне, как юной девушке, шили исключительно из легких материалов: шелк и кружево для выходных платьев, что-то вроде хлопка — для домашних. Никаких излишеств, вроде турнюров и кринолинов — строгий и одновременно летящий крой придавал фигуре изящество. Цвета — только пастельные, хорошо хоть, от розового удалось отбиться.

В результате у меня постепенно сложился распорядок дня: ранний подъем, втайне от всех разминка, завтрак, затем занятия — музыка и танцы. После обеда меня сначала мучали примерками, а затем я шла на занятия верховой ездой, отдых — и главное испытание дня, ужин. Это действительно было мучением, ужин длился не менее часа, в течение которого приходилось следить за каждым жестом, взглядом, словом! Я надеялась услышать на этих «заседаниях» хоть что-то о моем потенциальном женихе, но тщетно. Зато неожиданно для себя получила немало комплиментов моей внешности и манерам от живших в замке драконов. Даже брат как-то заявил, что я стала «просто хорошенькой», а отец пару раз благосклонно мне кивал. Ужинать в своих покоях мне теперь запрещалось, так что оставалось только подчиниться и держать ушки на макушке.

Словом, свободного времени у меня почти не было, а имеющееся я проводила в библиотеке. Тем не менее, меня все чаще захватывала тоска: я ловила себя на том, что скучаю по Раяну, по нашим беседам, шуткам, и главное — по тому доверию, которое было между нами. Ради него я рылась в пыльных фолиантах, пытаясь отыскать хоть что-то о проходах, но пока безуспешно.

Чтобы избежать лишних вопросов, в библиотеке я всегда тщательно прислушивалась к шагам в коридоре и в случае подозрительного шума быстро занимала место в кресле с очередным любовным романом в руках. Иногда, в основном когда родители и брат отлучались по делам, отправлялась в вылазки по замку, бесшумно скользя по коридорам и прячась в тенях при приближении редких в ночное время слуг. Уезжая, Раян оставил мне не только «костюм супергероя», но и коробку-артефакт, в которой я его хранила — любая вещь, полежав в ней пару часов, становилась чистой. А на саму коробку были наложены чары, так что её нельзя было ни увидеть, ни нащупать. Впрочем, меня эти ограничения не касались: Раян сделал привязку артефакта ко мне, взяв несколько капель моей крови.

Еще у меня появилось одно увлечение. Началось все с того, что однажды после урока музыки я попробовала сыграть один из моих любимых романсов. Сыграть-то получилось, хоть и с огрехами, а вот когда я попыталась его еще и спеть… Скажем так, текст представлял собой ряд фраз с прискорбным отсутствием рифмы. А ведь до этого у меня ни разу не возникало ощущение, что я говорю не на знакомом с детства языке! В общем, я решила вспомнить увлечение молодости — сочинение стихов, и попытаться сделать рифмованный перевод. Никогда раньше не задумывалась, насколько это сложно — ведь требовалось не только подобрать рифму, не нарушая смысла, но и выдержать ритм и размер, чтобы попасть в музыку. Времени это занимало немало, но меня это не смущало: чем больше я была занята, тем меньше у меня оставалось времени на мысли о моем положении. А оно не радовало — до совершеннолетия оставался практически год, а я так ничего и не узнала своей дальнейшей судьбе…