Начало - [110]

Он ждет реакции, но на линии — тишина. Он окликает Зои — и опять тихо.

— Я мог бы, пожалуй, выдавить это из него, — говорит он наконец. — Физически. В таком случае я бы, может, ее и нашел.

Становится слышно, как Зои плачет. Пытается сдержаться, но не может.

— Но тогда мне пришлось бы его рвать, — говорит он. — То есть по-настоящему, до крови, до мяса, до смертной боли. И потому надо, чтобы ты сказала мне, как поступить. Как сделать, чтобы все было правильно? Мне нужно, чтобы ты это сказала. Я нуждаюсь в твоей помощи.

Зои плачет.

— Я не знаю, что сказать, — мучительно проговаривает она. — Не знаю. Что сказать, не знаю. Прости, но я не знаю.

— Ну да, — вздыхает Лютер. — Да, конечно, ты не знаешь.

Он дает отбой связи, а затем и вовсе отключает телефон. Неподвижно смотрит на луну, пока сердце не замедляет бег, а голос не восстанавливает свою прежнюю силу. Тогда он снова включает сотовый и звонит Риду.

О чем идет первый разговор, Генри не слышит. Но язык тела он знает хорошо. Лютер пытается решиться на что-то: вот его голова тяжело свесилась на грудь.

Генри поворачивается к окошку трейлера, пытается его поднять. Не получается. Проржавело так, что пазы спеклись. Тогда он нетерпеливо проводит пальцем вдоль подоконника. Резина здесь закаменела и сделалась хрупкой, от прикосновения крошится.

Генри спиной опирается о столик. С силой жмет на оконное стекло ладонями. Налегает всем телом и давит, давит.

Окно поскрипывает. Слышно? Да и хрен с ним, не до осторожности сейчас. И вот стекло с томительным скрежетом выскакивает из рамы.

Секунда, и Генри протискивается в брешь. Вылезает и прыгает в заросли крапивы и ежевики. Теперь ходу. И он наобум бежит по одной из «тропок желаний».

Лютер слышит, как Генри выбирается из трейлера. Смотрит на часы.

Рид наконец берет трубку.

— Джон?! Ну наконец-то, мать твою! Ты где?

— Вы ее нашли?

— Обыскали по списку пять мест. В одном они ненадолго делали остановку. К тому времени, как поисковики туда добрались, они уже уехали.

— Что за участок?

— Дом. Под капремонтом.

— Где, в каком месте?

— Максвелл-Хилл.

— Как далеко от родителей Мэдсена?

— Не знаю. Мили две, может чуть меньше.

— Она там.

— Джон, ее там нет.

— Он намеревался сбыть ее своим родителям. Поэтому надо было держать ее при себе, вблизи. Она там.

— Мы искали. С собаками. Там ничего нет.

— Сад проверяли?

— И сад, и постройки, и гараж. Вообще все.

— А ты там был? Ты, лично? Дом тот видел?

— Нет.

— Дуй туда, Йен.

— Джон, дружище, остынь.

— Она там. Где-то в этом доме. Он ее закопал, и она где-то там. У тебя около десяти минут. Она задыхается.

Рид колеблется. Затем говорит:

— Лечу.

— Хорошо.

— А ты где?

— Иду по следу. Перезвоню.

Лютер прерывает связь, выключает телефон.

Отсюда видно, как Мэдсен — черное на черном, юркий, как городская лисица, — мелькает среди деревьев.

Лютер пускается следом.

Генри бежит быстро, он напуган. Ноги едва касаются сырой спрессованной грязи. Зимняя луна освещает ему путь.

То и дело оборачиваясь, он видит рослый силуэт своего преследователя. Тот как будто и не спешит.

Узкая дорожка тянется параллельно тонкой грязной речушке. Но берег на той стороне крут, там густые заросли крапивы и терновника. Так что не пролезть.

И Генри несется прямо.

На плавном изгибе тропы он равняется с матерым кустищем крапивы. Следом шипастая изгородь в гирляндах мусора прикрывает железнодорожную ветку. Дальше, за серебристо-черной лентой железнодорожного полотна, расположена промышленная зона.

Генри продирается сквозь крапивный заслон, бежит вдоль изгороди — ищет какое-нибудь оружие или выход. Выход есть всегда. В двух-трех десятках метров от начала поиска в изгороди обнаруживается брешь, в которую Генри немедленно пролезает. А дальше юзом вниз по насыпи и перебежкой через рельсы.

Генри оглядывается через плечо — вон он, Лютер. Протискивается через ту же брешь, спускается по насыпи. Неотвязный…

Генри взбирается по ту сторону рельс. Подлезает к ограде из арматурной сетки. Карабкается по ней, переваливается через верхнюю кромку. Падает на гудронированное покрытие. Здесь везде пятна мазута, округлые травянистые проплешины, битое стекло.

Он оборачивается, запустив пальцы в ячейки ограды, и, подсвеченный сзади отдаленным оранжевым фонарем, с прищуром вглядывается в темноту. Несколько секунд он не различает своего преследователя, но затем, когда привыкают глаза, опять его видит.

Лютер пересекает железнодорожное полотно. Генри отворачивается, набирает в грудь побольше воздуха и продолжает свой бег.

Хватаясь за пучки травы, Лютер одолевает подъем на насыпь. Сквозь сетку ограды успевает заметить Мэдсена, а в следующий миг тот исчезает на территории обшарпанной промзоны.

Погодя Лютер перелезает через сетку и соскакивает на гудронное покрытие.

Как отсюда выбраться, Генри не имеет ни малейшего представления.

Промышленная территория, явно заброшенная, кажется поистине бескрайней. Сплошь темные углы, ломаные детали машин, битое стекло. Валяются мятые бочки из-под солярки.

Большинство строений примерно одинаковой степени ветхости; погрузочные платформы небрежно зашиты листовым металлом и фанерой. Сквозь бетонные пандусы густо пробиваются чертополох и полынь.