На златом крыльце сидели - [10]
План Евдокии – родственницы человека, укрывавшего банду гастролеров, подкупал надежностью и простотой исполнения. Разгневанная на барина кухарка сулила невиданный куш, всего и нужно – изобразить грабеж. Оставить в глухом переулке следы драки, бросить краденую вещицу. Не обнаружив тела, власти припишут акцию знаменитой шайке и не станут искать повариху. Воровство – собственно, самое трудное – ложилось на ее хрупкие плечики.
Проще пареной репки! Брат и сестра выиграют свободу передвижения и отправятся домой, в далекую Тобольскую губернию, а обеспечившие инобытие бандиты получат часть добычи и спокойно перекочуют в следующий город. Без лишнего труда и проблем…
Да верно ли это?!
Глуповатый космач, черт побери, прав!.. Их так на так будут искать. Притом не менее, а может, даже более основательно. Подлипалы уверятся, что имеют дело с мокрухой. Вопрос: не проще ли и впрямь порезать сообщников, бросить в ледяные воды и оставить себе все деньги?
– Слышь, иван, а может, из попутчиков котлету сварганить, хрусты забрать? Ишь лагодники! Им гулять за чужой счет, а нам что? Миноги кушать? Э, нет, слуга покорный!..
Мужчины выпили, глядя друг на друга, затем круглолицый процедил:
– Твоя правда, Варавва. Девку ладно, а как Архипа кончать будем? Мы с тобой – народец хлипкий, от щелчка склеимся. Не зря его на скотобойне Забиякой нарекли. Это, я слыхал, с польского языка значит убивец. Бычков, коров молотом промеж ушей крестит, оттого и забойщик. Забияка, по-пански…
– Сам знаешь, браток. У меня на такой случай перышко имеется. Раз – и в дамки!..
– Все! Хорош базарить. Забияка пожаловал. Наливай…
Кружки они с Вараввой поставили разом, лица одновременно повернулись в сторону вошедшего.
Огромный парень шел в их сторону в развалку, как медведь. По румянцу на облепленных юношеским пухом щеках угадывалось волнение.
– Пора! – пробасил он с легким трепетом вместо приветствия. – Отсель за третьим домом. В подворотне. Скорее, а?
Деловые молча поднялись со скамьи, качнулись в сторону выхода. Прежде чем покинуть кабак, толстогубый кинул на стойку двугривенный, смачный шлепок по заду стряпухи разнесся над головами притихших завсегдатаев.
***
Судя по рытвинам на снегу, убийца скрылся в том же направлении, откуда пришел. Иван облегченно вздохнул – кто-то сделал за них половину работы и не взял ни шубей, ни побрякушек. Бусы искрились на распластанной шее, тягаясь в блеске со свежей порошей.
Темя кухарки покоилось на коленях Забияки, огромные пальцы теребили безжизненные локоны. Когда троица появилась в закутке, барышня еще дышала. Узнала брата, просипела:
– У меня все… лучше всех…
Архип не проронил ни слова. Румянца на щеках как не бывало, глаза поблескивали непривычной сталью.
Воры переглянулись. Чернобородый потянул из рукава нож, толстяк едва уловимо качнул головой. Не сейчас.
Иван опустился на корточки рядом с жертвой.
– Лови!..
Мешочек с цацками описал в морозном воздухе дугу, серебро звякнуло в ладони Вараввы. Деловой покосился на убитого горем забойщика. Те же неторопливые движения, тот же отсутствующий взгляд. Ладно, спробуем еще.
Стянуть дорогое манто с покойницы оказалось куда сложней, пришлось выдернуть тело из лапищ сообщника. Тот не возражал. Казалось, земное его более не интересовало.
– Пошли что ли, Забияка, – неуверенно прогудел предводитель банды. – Бери сеструху и айда за нами, нельзя оставлять ее здесь.
Удивительно, но бугай послушно исполнил указание. Гастролеры вновь обменялись взглядами. Похоже, трудностей не возникнет.
Двинулись в обход главных улиц, стараясь держаться в тени зданий. Благо, река за углом.
Прорубь чернела декабрьской водой. Толстяк указал Архипу на лед.
– Клади ее здесь. Мы с Вараввой сами все провернем. Знаю, тяжело. Но это ничего, браток. Ты потерпи, отпустит. Сейчас управимся и на малину, отлежишься, войдешь в спокойствие…
Лохматый вор сочувственно покивал, костлявая ладонь скрылась в широком рукаве.
Забияка исполнил повеление и тупо уставился на артельщиков.
– Прощаться будешь? – спросил иван.
– Нет.
– Как знаешь…
Злодеи склонились над убитой привязать к ноге камень. Архип коротко глянул поверх голов, никого. Скользнул в заплечный мешок, мышцы взбугрились под весом молота.
Хрясь, хрясь.
Пенные волны бесстрастно сомкнулись над двумя телами: пухлым и сухопарым. Евдокия осталась лежать подле ледяной купели. Рука не поднялась.
Из ближайшего трактира накатывали запахи жареной телятины. Архип Забияка понимал, дорога в Тобольск будет долгой. Молодому и здоровому детине понадобится много сил. Хорошо, деньжата имеются!..
«У меня все лучше всех!»
Настоящая Россия
Филарета Милостивого, среда, утро
Ресницы Поликарпова дрогнули, веки отворились, и наполненный тоской взгляд уткнулся в каменный свод. Слух терзала капающая с потолка вода. Кап-кап-кап… Истинная пытка!
Чиновник с кряхтением приподнялся на ложе. Воспоминания нахлынули одновременно с ароматами. Настолько мерзкими, что о их происхождении не стоило и гадать!..
Испытывать гостеприимство тюремного острога довелось со вчерашнего вечера. С того самого момента, когда они с Захаровым обнаружили беглянку. Труп кухонной девки лежал подле чёрного зева прожорливой речной утробы, ледяная вода плескалась в каком-то вершке от бледного чела.
Музы, которые продаёт Дьявол – ущербные. Эти твари сводят с ума. Они свистят в голове, свистят, свистят!..
Среди мириад «хайку», «танка» и прочих японесок — кто их только не пишет теперь, на всех языках! — стихи Михаила Бару выделяются не только тем, что хороши, но и своей полной, безнадежной обруселостью. Собственно, потому они и хороши… Чудесная русская поэзия. Умная, ироничная, наблюдательная, добрая, лукавая. Крайне необходимая измученному постмодернизмом организму нашей словесности. Алексей Алехин, главный редактор журнала «Арион».
Как много мы забываем в череде дней, все эмоции просто затираются и становятся тусклыми. Великое искусство — помнить всё самое лучшее в своей жизни и отпускать печальное. Именно о моих воспоминаниях этот сборник. Лично я могу восстановить по нему линию жизни. Предлагаю Вам окунуться в мой мир ненадолго и взглянуть по сторонам моими глазами.
Книга включает в себя две монографии: «Христианство и социальный идеал (философия, право и социология индустриальной культуры)» и «Философия русской государственности», в которых излагаются основополагающие политические и правовые идеи западной культуры, а также противостоящие им основные начала православной политической мысли, как они раскрылись в истории нашего Отечества. Помимо этого, во второй части книги содержатся работы по церковной и политической публицистике, в которых раскрываются такие дискуссионные и актуальные темы, как имперская форма бытия государства, доктрина «Москва – Третий Рим» («Анти-Рим»), а также причины и следствия церковного раскола, возникшего между Константинопольской и Русской церквами в минувшие годы.
Любовь вашей жизни чересчур идеальна? Приглядитесь к ней повнимательней. А то кто знает с кем вам приходится иметь дело.
Небольшая пародия на жанр иронического детектива с элементами ненаучной фантастики. Поскольку полноценный роман я вряд ли потяну, то решил ограничиться небольшими вырезками. Как обычно жуткий бред:)