На заре цивилизации. Африка в древнейшем мире - [9]
В то время ландшафт средней долины Нила представлял собой лесосаванну с галерейными лесами вдоль берегов. В этих лесах обитатели находили себе материал для постройки каноэ, которые выдалбливали каменными и костяными цельтами и полукруглыми топорами-стругами, возможно, из стволов пальмы дулеб. По сравнению с мезолитом производство орудий труда, глиняной посуды и украшений значительно прогрессировало. Посуду, украшенную штампованным орнаментом, обитатели неолитического Судана затем шлифовали с помощью галек и обжигали на кострах. Изготовление многочисленных личных украшений занимало значительную часть рабочего времени; они производились из полудрагоценных и других камней, раковин, страусовых яиц, зубов животных и пр. В отличие от временного лагеря мезолитических обитателей Хартума поселения неолитических жителей Судана были уже постоянными. Одно из них — аш-Шахейнаб — изучено особенно тщательно. Однако никаких следов жилищ, даже ямок для опорных столбов, здесь не обнаружено, не найдено и погребений (возможно, обитатели неолитического Шахейнаба жили в шалашах из тростника и травы, а покойников бросали в Нил). Важным новшеством по сравнению с предшествующим периодом было появление скотоводства: жители Шахейнаба разводили мелких коз или овец. Однако кости этих животных составляют лишь 2 % всех костей, найденных в поселении; это дает представление об удельном весе скотоводства в хозяйстве жителей. Никаких следов земледелия не обнаружено; оно появляется лишь в следующий период. Это тем более знаменательно, что аш-Шахейнаб, судя по радиокарбонному анализу (3490 ± 880 и 3110 ± 450 г.), современен развитой неолитической культуре эль-Омари в Египте (дата по радиокарбону 3300 ± 230 г.).
В последней четверти 4-го тысячелетия в средней долине Нила на севере Судана существовали те же энеолитические культуры (амратская и герзейская), что и в соседнем додинастическом Верхнем Египте. Их носители занимались примитивным земледелием, скотоводством, охотой и рыболовством на берегах Нила и на соседних плато, покрытых в то время саванной растительностью. На плоскогорьях и в горах к западу от средней долины Нила обитало в то время сравнительно многочисленное скотоводческо-земледельческое население. Южная периферия всей этой культурной зоны находилась где-то в долинах Белого и Голубого Нила (погребения «группы А» открыты в районе Хартума, в частности у Омдурманского моста) и у аш-Шахейнаба. Языковая принадлежность их носителей неизвестна. Чем дальше на юг, тем негроиднее были носители этой культуры. В аш-Шахейнабе они явно принадлежат к негроидной расе.
Южные погребения в целом беднее северных, шахейнабские изделия выглядят более примитивными, чем фарасские и тем более египетские. Погребальный инвентарь «протодинастического» аш-Шахейнаба заметно отличается от инвентаря погребений у Омдурманского моста, хотя расстояние между ними не больше 50 км; это дает некоторое представление о размерах этнокультурных общностей. Характерный материал изделий — глина. Из нее изготовлялись культовые статуэтки (например, глиняная женская фигурка) и уже довольно разнообразная и хорошо обожженная посуда, украшенная тисненым орнаментом (нанесенным с помощью гребешка): чаши различных размерив, ладьевидные горшки, шаровидные сосуды. Характерные для этой культуры черные сосуды с насечкой встречаются и в протодинастическом Египте, где они явно являются предметами вывоза из Нубии. К сожалению, содержимое этих сосудов неизвестно. Со своей стороны обитатели протодинастического» Судана, как и современные им египтяне, получали с берегов Красного моря раковины Мепга, из которых изготовляли пояса, ожерелья и другие украшения. Других сведений о торговле не сохранилось.
По ряду признаков культуры мезо- и неолитического Судана занимают среднее место между культурами Египта, Сахары и Восточной Африки. Так, каменная индустрия Гебель-Аулийи (близ Хартума) напоминает культуру ньоро в Межозерье, а керамика-нубийскую и сахарскую; каменные цельты, сходные с хартумскими, встречаются на западе вплоть до Тенера, севернее оз. Чад, и Туммо, севернее гор Тибести. Вместе с тем главным культурно-историческим центром, к которому тяготели культуры Северо-Восточной Африки, был Египет.
По мнению Э. Дж. Аркелла, хартумская неолитическая культура была связана с египетским Фаюмом через горные районы Эннеди и Тибести, откуда и хартумцы и фаюмцы получали серовато-голубой амазонит для изготовления бус.
Когда на рубеже 4-го и 3-го тысячелетий в Египте начало развиваться классовое общество и возникло государство, Нижняя Нубия оказалась южной окраиной этой цивилизации. Типичные поселения того времени раскопаны у с. Дакки С. Ферсом в 1909–1910 гг. и у Хор-Дауда советской экспедицией в 1961–1962 гг. Обитавшая здесь община занималась молочным скотоводством и примитивным земледелием; сеяли вперемешку пшеницу и ячмень, собирали плоды пальмы дум и сиддера. Значительного развития достигло гончарство, Обрабатывались слоновая кость, кремень, из которого изготовлялись основные орудия; из металлов использовались медь и золото. Культуру населения Нубии и Египта этой эпохи археологии условно обозначают как культуру племен «группы А». Носители ее в антропологическом отношении принадлежали в основном к европеоидной расе. В то же время (около середины 3-го тысячелетия, по данным радиокарбонного анализа) негроидные обитатели поселения Джебель-эт-Томат в Центральном Судане сеяли сорго вида
Аксумское царство занимает почетное место в истории Африки. Оно является четвертым по времени, после Напаты, Мероэ и древнейшего Эфиопского царства, государством Тропической Африки. Еще в V–IV вв. до н. э. в Северной Эфиопии существовало государственное объединение, подчинившее себе сабейские колонии. Возможно, оно не было единственным. Кроме того, колонии сабейских мукаррибов и греко-египетских Птолемеев представляли собой гнезда иностранной государственности; они исчезли задолго до появления во II в. н. э. Аксумского царства.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Работа посвящена одной из актуальных тем для отечественной исторической науки — Второй пандемии чумы («Черной смерти») на территории Золотой Орды и прилегающих регионов, в ней представлены достижения зарубежных и отечественных исследователей по данной тематике. В работе последовательно освещаются наиболее крупные эпидемии конца XIII — первой половины XV вв. На основе арабо-мусульманских, персидских, латинских, русских, литовских и византийских источников показываются узловые моменты татарской и русской истории.
Представленная монография затрагивает вопрос о месте в русско- и церковно-ордынских отношениях института киевских митрополитов, столь важного в обозначенный период. Очертив круг основных проблем, автор, на основе широкого спектра источников, заключил, что особые отношения с Ордой позволили институту киевских митрополитов стать полноценным и влиятельным участником в русско-ордынских отношениях и занять исключительное положение: между Русью и Ордой. Данное исследование представляет собой основание для постановки проблемы о степени включенности древнерусской знати в состав золотоордынских элит, окончательное разрешение которой, рано или поздно, позволит заявить о той мере вхождения русских земель в состав Золотой Орды, которая она действительно занимала.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.