На заре цивилизации. Африка в древнейшем мире - [7]
В 6–4-м тысячелетиях происходит становление земледельческо-скотоводческого хозяйства в Европе. К концу 4-го тысячелетия на территории всей Европы существовали разнообразные и сложные культуры отчетливо производящего облика. На рубеже 4-го и 3-го тысячелетий на Украине процветала трипольская культура, для которой были характерны выращивание пшеницы, скотоводство, прекрасная расписная керамика, цветная роспись стен глинобитных жилищ. В 4-м тысячелетии на Украине существовали самые древние на Земле поселения коневодов (Дереивка и др.). К 4-му тысячелетию относится и весьма изящное изображение лошади на черепке из Кара-тепе в Туркмении.
Сенсационные открытия последних лет в Болгарии, Югославии, Румынии, Молдавии и на юге Украины, а также обобщающие исследования советского арехеолога Е. Н. Черныха и других ученых выявили древнейший центр высокой культуры на юго-востоке Европы. В 4-м тысячелетии в балкано-карпатском субрегионе Европы, в речной системе Нижнего Дуная, расцвела блестящая, передовая по тем временам культура («почти цивилизация»), для которой были характерны земледелие, металлургия меди и золота, разнообразная расписная керамика (в том числе расписанная золотом), примитивная письменность. Несомненно влияние этого древнейшего центра «предцивилизации» на соседние общества Молдавии и Украины. Имел ли он связи также с обществами Эгеиды, Сирии, Месопотамии, Египта? Этот вопрос только ставится, ответа на него еще нет.
В Магрибе и Сахаре переход к производящим формам хозяйства происходил медленнее, чем в Египте, его начало относится к 7–5-му тысячелетиям. В то время (вплоть до конца 3-го тысячелетия) климат в этой части Африки был теплым и влажным. Травянистые степи и субтропические горные леса покрывали ныне пустынные пространства, представлявшие собой бескрайние пастбища. Главным домашним животным была корова, кости которой обнаружены в стоянках Феццана на востоке Сахары и в Тадрарт-Акакус в Центральной Сахаре.
В Марокко, Алжире и Тунисе в 7–3-м тысячелетиях существовали неолитические культуры, продолжавшие традиции более древних иберо-мавританской и капсийской палеолитической культур. Первая из них, называемая также средиземноморской неолитической, занимала в основном прибрежные и горные леса Марокко и Алжира, вторая ― степи Алжира и Туниса. В лесном поясе поселения были богаче и встречались чаще, чем в степном. В частности, прибрежные племена изготовляли прекрасную глиняную посуду. Заметны некоторые местные различия внутри средиземноморской неолитической культуры, а также ее связи с капсийской культурой степей.
Характерные черты последней — костяные и каменные орудия для просверливания и прокалывания, шлифованные каменные топоры, довольно примитивная глиняная посуда с коническим дном, встречающаяся к тому же не часто. Кое-где в степях Алжира керамика вообще отсутствовала, зато наиболее обычными каменными орудиями были наконечники стрел. Неолитические капсийцы, как и их палеолитические предки, жили в пещерах и гротах и занимались в основном охотой и собирательством.
Расцвет этой культуры относится к 4-му — началу 3-го тысячелетий. Так, ее стоянки датируются по радиокарбону: Де-Мамель, или «Сосцы» (Алжир), — 3600 ± 225 г., Дез-Еф, или «Яйца» (оазис Уаргла на севере Алжирской Сахары), — также 3600 ± 225 г., Хасси-Генфида (Уаргла) — 3480 ± 150 и 2830 ± 90 гг., Джаача (Тунис) — 3050 ± 150 г. В то время среди капсийцев пастухи уже преобладали над охотниками.
В Сахаре «неолитическая революция», может быть, несколько запоздала по сравнению с Магрибом. Здесь в 7-м тысячелетии сложилась так называемая сахарско-суданская «неолитическая культура», связанная по своему происхождению с капсийской. Она существовала до 2-го тысячелетия. Характерная ее черта — древнейшая в Африке керамика.
В Сахаре неолит отличался от более северных районов обилием наконечников стрел, что говорит о сравнительно большем значении охоты. Глиняная посуда обитателей неолитической Сахары 4–2-го тысячелетий более грубая и примитивная, чем у современных им жителей Магриба и Египта. На востоке Сахары очень заметна связь с Египтом, на западе — с Магрибом. Неолит Восточной Сахары характеризуется обилием шлифованных топоров — свидетельство подсечно-огневого земледелия на местных нагорьях, покрытых тогда лесами. В высохших позднее руслах рек жители занимались рыболовством и плавали на тростниковых лодках типа тех, которые в то время и позднее были распространены в долине Нила и его притоков, на оз. Чад и озерах Эфиопии. Рыбу били костяными гарпунами, напоминающими те, которые открыты в долинах Нила и Нигера. Зернотерки и песты Восточной Сахары были даже крупнее. и изготовлены тщательнее, чем в Магрибе. В речных долинах этого района сеяли просо, но основные средства существования давало скотоводство в сочетании с охотой и, вероятно, собирательством. Огромные стада крупного рогатого скота паслись на просторах Сахары, способствуя превращению ее в пустыню. Эти стада изображены на знаменитых наскальных — фресках Тассили-н'Аджера и других нагорий. У коров обозначено вымя ― следовательно, их доили. Грубо обработанные каменные столбы-стелы, возможно, отмечали места летовок этих пастухов в 4–2-м тысячелетиях, перегонявших стада из долин на горные пастбища и обратно. По своему антропологическому типу они были негроидами.
Аксумское царство занимает почетное место в истории Африки. Оно является четвертым по времени, после Напаты, Мероэ и древнейшего Эфиопского царства, государством Тропической Африки. Еще в V–IV вв. до н. э. в Северной Эфиопии существовало государственное объединение, подчинившее себе сабейские колонии. Возможно, оно не было единственным. Кроме того, колонии сабейских мукаррибов и греко-египетских Птолемеев представляли собой гнезда иностранной государственности; они исчезли задолго до появления во II в. н. э. Аксумского царства.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Работа посвящена одной из актуальных тем для отечественной исторической науки — Второй пандемии чумы («Черной смерти») на территории Золотой Орды и прилегающих регионов, в ней представлены достижения зарубежных и отечественных исследователей по данной тематике. В работе последовательно освещаются наиболее крупные эпидемии конца XIII — первой половины XV вв. На основе арабо-мусульманских, персидских, латинских, русских, литовских и византийских источников показываются узловые моменты татарской и русской истории.
Представленная монография затрагивает вопрос о месте в русско- и церковно-ордынских отношениях института киевских митрополитов, столь важного в обозначенный период. Очертив круг основных проблем, автор, на основе широкого спектра источников, заключил, что особые отношения с Ордой позволили институту киевских митрополитов стать полноценным и влиятельным участником в русско-ордынских отношениях и занять исключительное положение: между Русью и Ордой. Данное исследование представляет собой основание для постановки проблемы о степени включенности древнерусской знати в состав золотоордынских элит, окончательное разрешение которой, рано или поздно, позволит заявить о той мере вхождения русских земель в состав Золотой Орды, которая она действительно занимала.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.