На заре цивилизации. Африка в древнейшем мире - [12]
Все эти расовые группы сосуществовали и на территории неолитической Африки, нередко смешиваясь друг с другом и образуя новые этносы, как это происходило начиная с 4-го тысячелетия в долине Нила и на территории нынешней Сахары, которая тогда еще не была пустыней.
Отдельным климатическим зонам грубо соответствовали определенные типы систем «этнос-ландшафт» и связанные с ними хозяйственно-культурные типы. Так, боскопцы населяли саванны и степи Южной и Восточной Африки, негрилли — леса к западу и северу от них, негроиды — лесные и лесосаванные земли к югу от Центральной Сахары, европеоиды — субтропики и переходные от тропиков к субтропикам зоны к северу от негроидов и боскопцев. Последние, как и негрилли, вели присваивающее хозяйство (боскопцы — степного, а негрилли — лесного типа), тогда как европеоиды уже в основном перешли к земледелию и скотоводству и передавали навыки ведения этих форм хозяйства негроидам, обычно при этом смешиваясь с ними. Огромное значение в древней «европеоидной» Африке и на ее ближней «негроидной» периферии имело скотоводство — разведение крупного и мелкого рогатого скота.
Европеоиды (вместе с эфиопеоидами) жили севернее и северо-восточнее негроидов, негриллий и боскопцов, негроиды — севернее двух последних рас, а негрилли — западнее и севернее боскопцев.
Недостаточная археологическая изученность мезо- и неолитической Африки пока еще не позволяет связать ту или иную археологическую культуру с этнолингвистической общностью (мы можем с уверенностью судить лишь об антропологическом типе носителей данной культуры, если найдены их некрополи). Некоторое представление о лингвистической карте древнейшей Африки дает современное распространение языковых семей и групп.
Согласно классификации американского лингвиста Дж. Гринберга, в Африке (помимо индоевропейской и малайско-полинезийской, явно неафриканских по своему происхождению) существует пять языковых семей: афразийская (семито-хамитская), нило-сахарская, нигер-конго, кордофанская, койсанская. Эти языковые семьи (кроме реликтовой кордофанской) располагаются на карте Африки поясами, причем каждая последующая занимает более южное или юго-западное положение, чем предыдущая. Существует ограниченное соответствие между языковыми семьями (и даже отдельными группами языков), расами и естественными областями, хотя имеется и большое число отклонений, некоторые из которых, впрочем, относятся лишь к сравнительно позднему времени (так, распространение туарегского и арабского языков в Судане и языков банту в Центральной, Восточной и Южной Африке датируется средними веками и новым временем). Учитывая это, «снимем» их ареалы с этнолингвистической карты современной Африки. Кроме того, передвинем к северу на 2 тыс. км северную границу распространения языков семьи нигер-конго, поскольку границы лесов и саванн в северном полушарии в глубокой древности проходили на 2–2,5 тысячи километров дальше к северу, чем теперь, так как тогда не было пустынь. В итоге мы получим следующую картину распространения африканских языков в древнейшие времена.
Субтропический север материка и северо-восток, возможно, до Северной Танзании включительно занимали афразийские языки: древнеегипетский — в долине Нила, кушитские — к юго-востоку от него, берберский — к западу, древнейший чадский (прахауса) — в Центральной Сахаре. К югу от кушитских языков в Восточной и всей Юго-Восточной и Южной Африке были распространены койсанские языки; к западу от кушитских, к юго-западу от египетского и югу от чадского — нило-сахарские языки; к западу от последних и к югу от берберского — языки семьи нигер-конго. В бассейне р. Конго, несмотря на название, этих языков могло еще и не быть, так как мы не знаем речь древних пигмеев (в историческое время они говорили на языках своих высокорослых соседей).
Лингвисты пытались проследить родственные связи отдельных языковых семей, группы которых образуют более или менее обширные «сверхсемьи». К «ностратической» сверхсемье в Африке относятся лишь афразийские (семито-хамитские) языки. Их выделение из общей группы с древнейшими индоевропейскими, кавказскими, финно-угорскими, хуррито-урартскими, дравидийскими и другими «ностратическими» языками датируется верхним палеолитом. Таким образом, историческое языкознание наряду с антропологией и археологией предлагает нам данные, объединяющие древнейшую Северную Африку с Евразией и отделяющие ее от Тропической и Южной Африки.
Древнейший афразийский язык, от которого происходят семитские, кушитские, берберские, чадские и египетские, существовал, возможно, в 9-м — середине 8-го тысячелетия. Уже около середины 8-го тысячелетия из него выделился древнейший кушитский язык, от которого вскоре отпочковалась юго-западная ветвь. В первой половине 4-го тысячелетия древнейшие семиты, возможно пришедшие в Азию из Нижнего Египта, начали широко расселяться в Сирии и Аравии, дробиться на племена и «языци», в результате чего прасемитский язык распался на отдельные ветви (аккадскую, древнеарабскую и др.). Судя по данным лингвистики, уже в середине 4-го тысячелетия семиты занимались земледелием и скотоводством. Вероятно, к этому времени древнейший чадский язык уже отделился от праберберского. Это произошло еще до распространения скотоводства в степях, саваннах и горных лесах древней Сахары.
Аксумское царство занимает почетное место в истории Африки. Оно является четвертым по времени, после Напаты, Мероэ и древнейшего Эфиопского царства, государством Тропической Африки. Еще в V–IV вв. до н. э. в Северной Эфиопии существовало государственное объединение, подчинившее себе сабейские колонии. Возможно, оно не было единственным. Кроме того, колонии сабейских мукаррибов и греко-египетских Птолемеев представляли собой гнезда иностранной государственности; они исчезли задолго до появления во II в. н. э. Аксумского царства.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Работа посвящена одной из актуальных тем для отечественной исторической науки — Второй пандемии чумы («Черной смерти») на территории Золотой Орды и прилегающих регионов, в ней представлены достижения зарубежных и отечественных исследователей по данной тематике. В работе последовательно освещаются наиболее крупные эпидемии конца XIII — первой половины XV вв. На основе арабо-мусульманских, персидских, латинских, русских, литовских и византийских источников показываются узловые моменты татарской и русской истории.
Представленная монография затрагивает вопрос о месте в русско- и церковно-ордынских отношениях института киевских митрополитов, столь важного в обозначенный период. Очертив круг основных проблем, автор, на основе широкого спектра источников, заключил, что особые отношения с Ордой позволили институту киевских митрополитов стать полноценным и влиятельным участником в русско-ордынских отношениях и занять исключительное положение: между Русью и Ордой. Данное исследование представляет собой основание для постановки проблемы о степени включенности древнерусской знати в состав золотоордынских элит, окончательное разрешение которой, рано или поздно, позволит заявить о той мере вхождения русских земель в состав Золотой Орды, которая она действительно занимала.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.