На взлетной полосе - [10]
В конце сентября начались затяжные дожди. Облака шли низко, беззвучно летели мелкие капли. По ночам Коршунов раскрывал окно и слушал, как гудит за лесом его дорога. Далеко впереди по-прежнему мягко ухали взрывы.
Федя ходил мрачный, заезд кончился, и учителка, вернулась в свой Кустанай. Уехал и Сычев, Коршунову стало совсем одиноко. У Катерины он бывал редко. Она больше ни о чем не спрашивала, тоже молчала, только глаза блестели ярче обычного.
— Ты за Катерину держись, не прогадаешь, — говорил дед Афанасий, встречая его по утрам в слесарке. — Во-первых, на должности хорошей, во-вторых, огород десять соток. А избу перекрыть да два венца заменить нижних — сто лет простоит. Мой тесть-покойничек строил.
Коршунов морщился, но ничего не говорил. Откладывал инструмент, уходил в лес. Несколько раз он поднимался на свою вершину. Но долина была сплошь затянута туманом, не видно было ни его дороги, ни реки, ни озера. Лето прошло, и земля под слоем опавших листьев уже ждала холодов.
Потом нервными строчками полетели птицы. Коршунов провожал их взглядом до самого горизонта, возвращался домой мрачнее обычного. Но еще много пройдет времени, прежде чем примет он решение, первое серьезное решение в своей недолгой двадцатисемилетней жизни.
Дождливое воскресенье
Облака походили на клочья сизой пены, шли низко, задевая за верхушки телевизионных антенн. Дождь лил вторые сутки. Капли монотонно сеялись по железной крыше, чуть стихая при порывах ветра. День тускл и долог, в общежитии сумрачно, тихо. Парни не раздеваясь лежали на кроватях.
Кис передвинул пешку и посмотрел на друга.
— Пора сдаваться.
— Погоди.
Артур пересчитал фигуры. Две ладьи против слона. И никакого позиционного преимущества. Протянул Кису широкую ладонь.
— Поздравляю. Может, еще сыграем?
— Почитай книгу сельского шахматиста. Потом подумаю…
Четвертую неделю они здесь, на севере, строят теплотрассу. И время шло незаметно. Артур не чувствовал той чугунной усталости, как в прошлое лето, но два дня вынужденного безделья выбили его из привычного ритма. Ныли мышцы, а серая хмарь выматывала душу — не поймешь, то ли вечер, то ли утро за окном.
На Киса погода словно не действовала. Он сел, широко расставив ноги, закурил. Короткие светлые волосы взъерошены, взгляд спокоен, движения скупы и неторопливы.
— На почту сходим, — предложил Артур.
— Нелетная погода.
— Может, на автобусе привезут. «Советский спорт» купим?
— Ты же недавно получил письмо. Потерпи.
— А-а-а, — Артур махнул рукой. Он завидовал кисовской уравновешенности, но боялся признаться в этом даже самому себе.
Кис затянулся не спеша, выпустил дым колечком.
— У нас старпом на СРТ чуть с ума не сошел от тоски по дому. Все почтой интересовался. Диагноз — сдвиг по фазе. Отправили домой на попутном пароходе.
— Ты долго плавал?
— Три года.
— И как? — Артур щелкнул пальцами.
— По-разному. Семьдесят процентов штормовых гарантировано. Как план пойдет… — Кис помолчал, потом поднял глаза на Артура. — Соблазнился ты на северный коэффициент. Да еще меня уговорил. А в Ялте сейчас теплынь, сидели бы в кафе на берегу в белых рубашечках.
С соседней кровати поднялся опухший ото сна Игорь. Сел, протер глаза.
— Кто здесь про Ялту? Кис, опять ты. Я же предупреждал…
— А что, приятно вспомнить…
— За такие разговоры убивать надо, — заметил Артур. — Или закапывать в вечной мерзлоте.
Игорь помотал головой, вздохнул.
— А мне такой сон приснился…
— Опять стюардесса? — улыбнулся Кис.
— Она.
Начинался треп на излюбленную тему. Парни зашевелились, закашляли спросонья. Да и время шло к обеду.
Игорь окинул взглядом комнату. Посмотрел в окно. Несколько чахлых березок вздрагивали от ветра, по лужам плыли пузыри.
— Попали мы в историю. Бугры с нарядами темнят, а не закроем теплотрассу — с чем домой поедем… Еще погода чертова… — Игорь говорил тихо, но все услышали сразу, и прекратилось движение в комнате. Из-за стены лишь доносились негромкие гитарные переборы.
— Студенты не скучают, — заметил Артур.
— У них каникулы, а мне восемнадцатого на работу.
— Николай вчера говорил, что нормально с нарядами. — Кис повертел в руках мокрый сапог. — Нечего беспокоиться.
Игорь встал, сунул руки в карманы.
— Он и мне говорил. Да что толку. Я вчера в конторе был. Спрашивал… Хватит об этом. Может, в преферанс сыграем? — предложил он, но никто ему не ответил. Парни надевали сапоги, гулко топали, вбивая в них ноги. Заспанные глаза, опухшие лица.
Бригада была старая, парни друг друга знали давно и объехали чуть ли не полстраны, работали в Сибири, на Алтае, в Архангельской области.
— И в этом есть что-то от спорта, — сказал однажды Артур Кису. — Альпинисты покоряют вершины, а мы — коровники и теплотрассы.
А началось с того, что кто-то предложил поработать во время отпуска. Потом специальности освоили: плотников, сварщиков, бульдозеристов — обстоятельно, серьезно, до тонкостей.
Однако компания постепенно распадалась, как с грустью замечал Артур. Одних служебные дела затягивали, других — гаражи, садовые участки, у третьих с отпусками не получалось. И на этот раз собралось меньше прежнего, пришлось со стороны приглашать. Так в бригаде появился Киселев, которого все звали Кисом.
В популярной общедоступной форме рассмотрен сложный путь алмаза от момента его находки до получения из него бриллианта. Прослежена судьба наиболее известных древних алмазов из Индии, Бразилии, современных крупных алмазов. Освещена история открытия некоторых месторождений алмазов, рассказано об основных методах добычи и сортировки алмазов с древности до наших дней. Охарактеризована структура мирового алмазного рынка. Изложена история развития способов ювелирной обработки алмазов, рассмотрены различные имитации и подделки алмазов и способы их распознавания.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Очередная книга издательского цикла сборников, знакомящих читателей с творчеством молодых прозаиков.
Оренбуржец Владимир Шабанов и Сергей Поляков из Верхнего Уфалея — молодые южноуральские прозаики — рассказывают о жизни, труде и духовных поисках нашего современника.