На рыдване по галактикам - [112]

Вдруг Варг меняется в лице, рывком подавшись вперед, к экрану, и Бо тут же сообщает:

— Обнаружен цифровой сигнал. Источник сигнала устанавливается. Начинаю расшифровку.

Глава 34. Кадет Соколова. Надежды и лишения

Сменившись с вахты и в две минуты покончив с весьма скудным ужином, тоскливо шарю глазами по камбузу в слабой надежде отыскать еще хоть что-то съедобное.

— Ничего нет, — перехватив мои алчущие взгляды, разводит руками искренне огорченная Тася. — Десятью минутами раньше сюда Варг-Базиль-Цилли-Нюк-и так далее-Утухенгаль заглядывал.

Это звучит как приговор всем продуктовым запасам, находившимся в зоне доступа экипажа, и я с душераздирающим вздохом смиряюсь с неизбежным. Надо отметить, что голодные приключения в чужой галактике сразу теряют процентов этак семьдесят своего очарования.

— А я вот для суперкарго Рекичински свежий бульончик сварила, — щебечет Тася, доставая из холодильника саморазогревающийся контейнер, — и пирожок испекла. Вы сами ему отнесете?

Сглатываю слюну от ароматов еще горячей сдобы, которую роботесса водружает на поднос рядом с бульончиком. Черная дыра раздери, неужто Врагусик разрешил Рекичински послабление в суровом меню? Хотя лично я подозреваю, что сия диета никакого отношения к болезни суперкарго не имеет. Просто этот мелкий проглот рассчитывает сам сжирать предназначающуюся его пациенту порцию дефицитных вкусняток. Тем более что решительно всем будет начхать, если даже Рекичински и вздумает пожаловаться.

— Не говорите этому… отвратительному шарлатану, — подтверждая мои догадки, шепчет Тася, поспешно накидывая салфеточку на крамольную выпечку и водружая на поднос сферическую крышку. — Но человеческому организму необходима питательная еда, а на одних бульонах никто не выздоровеет.

— Могила! — обещаю я. Натягиваю выданную мне медицинскую дезинфекционную маску и, подхватив поднос, топаю в изолятор, искушаемая соблазном последовать гнусному примеру Врагусика и схомячить булочку якобы во имя поддержания здоровья лжесуперкарго. Но призвав на помощь всю силу воли, как-то все же умудряюсь дотащить контрабандную сдобу в целости и сохранности.

— Доброго вечера, Яромила, — как всегда вежливо и невозмутимо приветствует меня первый Врагусиков подопытный. Сидя на койке, он флегматично передвигает по трехмерному полю шахматные фигурки. На щеках у него алеют пятна какого-то нездорового румянца, но в остальном он ничуть не изменился. И ни черта прочесть по его физиономии невозможно.

— Вот, — сухо говорю я, бухая поднос на столик. — Советую успеть стрескать пирожок, пока наш новый, ничуть не уступающий старому по части аппетита док не сделал это за тебя.

— Спасибо, — все тем же ровным тоном благодарит Рекичински. На этом я считаю свой долг выполненным и направляюсь к шлюзу изолятора.

— Не составишь партию? — останавливает меня на полпути голос суперкарго или кем он там теперь с подачи Варга числится на «Дерзающем». Опа, это что-то новенькое в нашем с ним традиционном дипломатическом протоколе.

— Благодарю, но у меня много дел, — отвечаю я. Никаких дел у меня на самом деле нет, хотя разве выспаться после вахты — не дело? Да еще и когда нас тут держат впроголодь. Два часа сна заменяют один пирожок… Зря я его, кстати, не слопала по дороге. Рекичински им вон даже не особо и заинтересовался. Может, он вообще андроид, и ему по генератору, что тромбить? Словно прочитав мои мысли, суперкарго с полуулыбкой кивает на поднос:

— А если ставкой будет пирожок?

Аж фыркаю от возмущения: выходит, по его мнению, я настолько дешево продаюсь?

— На пирожок с лечащим врачом своим сыграешь, — огрызаюсь я.

— Озвучь, какая ставка больше привлекает тебя, — все с той же непонятной и потому нервирующей меня усмешкой предлагает Рекичински.

— Тебе не понравится, — хмыкаю я, озаренная неожиданной мыслью.

— А все же? — осведомляется наш болезный, и в этот момент его настигает очередной приступ кашля. Дождавшись, пока он натявкается вдоволь, в свою очередь усмехаюсь:

— Честные ответы на вопросы.

— Договорились, — легко соглашается Рекичински. — Одна выигранная партия — один честный ответ.

Он вытирает губы и почти неуловимым движением отправляет салфетку в утилизатор, однако успеваю заметить на ней пятна крови. Да, кажется, дела у него хуже, чем я предполагала. Чем там, в конце концов, занимается наш новый док, кроме как на нервишках у экипажа играет? Выкинуть подставившего весь экипаж подлеца в шлюз — это одно, а не оказывать больному человеку помощи — совсем другое.

— А где у меня гарантия, что ты опять не насвистишь? — сомневаюсь я.

— Карточные и шахматные долги священны, — с серьезным видом отвечает суперкарго. Ну ладно, посмотрим на твою святость минут через пятнадцать, когда я тебя под лакийский шишконогий орех разделаю! Может, я и не гроссмейстер, но играю неплохо. Да и чего в этом удивительного: в трехмерных шахматах нужны аккурат все те же качества, которые требуются хорошему штурману. Одарив невозмутимого Речичински несколько высокомерной улыбкой, решительно придвигаю стул и плюхаюсь напротив него.

Спустя те самые пятнадцать минут мне приходится прикладывать поистине нечеловеческие усилия, чтобы сохранить на лице хотя бы просто… нормальное выражение. Без гримас ярости, досады и потрясения. Папа однажды сказал мне, что терпеть поражение надо с достоинством, но оказывается, это дьявольски трудно сделать, когда тебя играючи разнесли в пух и прах, точно адорианцы — допотопный флот варваров. Спасибо еще, маска хоть часть физиономии прикрывает.