Мне следовало заметить приближение перемен. Эмили – профессионал. Когда она решается на что-то, то идет до конца. Она не обходит углы. Эмили начала брать книги из моего отдела. Она поглощала тонкие розовые томики, постоянно делала краткие записи о прочитанном. С этими заметками она не расставалась и заглядывала в них, даже когда принимала ванну или ела.
Теперь Эмили носит розовые ситцевые платья. Чтобы волосы не топорщились, повязывает их широкой шелковой лентой. Поговаривает о том, чтобы продать свое дело. Хочет, чтобы я был кормильцем семьи, а она сидела бы дома. Эмили считает, что нам надо пожениться. Она хочет детей. Стала покорной, часто повторяет фразы типа «Как скажешь, дорогой», любовью занимается как чем-то самым обыденным. Исчез ее холодный-холодный взгляд.
Вчера вечером я позвонил ее матери и взмолился:
– Пожалуйста, сделайте что-нибудь. Я не могу вынести эту пытку.
Мать Эмили рассмеялась.
– Я же говорила тебе, Стивен, что не имею влияния на свою дочь. Она упрямая. И потом, о чем ты жалеешь? Ты ведь получил то, чего всегда хотел.
Я молчал.
– Разве я не права? – спросила мать Эмили.
– Вероятно, правы, – ответил я. – На самом деле я даже не знаю.
Сегодня утром я проснулся, приподнялся на локте, посмотрел на спящую Эмили. Она была прекрасна. Несмотря на ленточку как у маленькой девочки. Несмотря на фланелевую ночную сорочку. Я погладил ее по плечу. Убрал волосы со рта. Я в полном смятении. Мне подумалось – может, стоило оставить все как было, не добиваться перемен. Не знаю. Я чувствую, что почва ушла у меня из-под ног и мне не на что опереться. Я в отчаянии.
