На пути в Индию. Персидский поход 1722–1723 гг. - [31]
По указу вашего императорского величества, присланному ко мне из Правителствующего Сената, персицкому послу Измаил беку денег две тысячи рублёв дано, которыми веема доволен и благодарит ваше величество; от двора своего о выезде никакого указу не имеет А о шахе слышно, что в Ардебиле, токмо пишут сардар или командир над войски Магаме! Кулия сагдинской да кутумской хан и протчия выманивая ево отсюда, а особливо чтоб он пожитки свои прежде себя отправил, по которые видит он, посол, что хотят обмануть. А по прибытии моём писал к нему рященской житель купецкой человек Мухаммет Гади, объявляя чтоб он ехал отсюды и что он для следование ево пришлёт несколко подвод с людми и сам с тысячным числом людей встретит и привести без опасения обещает, также чтоб отправив наперёд несколко багажу своево. И оной по сол, опасаяс[ь], ко двору своему уехат[ь] не на мерен, а просит протекции вашего величества и подал мне два писма запечатанные и подписанные на имя вашего величества, ис которые со одного перевод, тако ж и с вышереченных сардарского, ханского и рященского жителей Махамет Гади с писем копии при сём моём все покорнейшем прилагаю. При сём же прилагаю известие о камандированных партиях, которые в бытность мою отправлялис[ь] для разорения неприятелских по лесам крепостей и войску собраней и для публикации с листами.
Вашего императорского величества
нижайший раб маеор Матюшкин
Из Ряща 19 генваря 1725 году»[190]
Предстояло думать не об Индии, а о сохранении контроля над полосой в 50–100 вёрст по западному и южному берегам Каспия. С наличными силами не удалось даже занять всю провинцию Гилян: русские войска стояли в её столице Реште и нескольких укреплённых пунктах. Коммуникации постоянно прерывались, окрестные деревни приходилось «приводить в подданство» карательными экспедициями проходившими в непривычных условиях — «по неприятелям за частыми здешними лесами и каналами стрелять и за ними гнатца невозможно». Не хватало и опыта общения с «ласкательными и коварными» людьми Востока. Большие и малые властители не терпели генеральских команд и по причине их «персидское самой глупости» перебегали к туркам или возглавляли «бунтовщиков». Простые же обыватели оказались на удивление «к шахом своим любительны и верны».
Пётр I не успел получить это донесение. Когда оно было доставлено в Петербург, император был уже мёртв. Борьба придворных группировок за престол и последующее создание новой властной конфигурации отодвинули «персидские» дела на второй план, тем более что молодая империя, потеряв своего основателя, сразу столкнулась с серьёзными внешнеполитическими проблемами. Русские полки впервые вторглись в ту зону, которая в течение тысячелетий была ареной противостояния великих восточных держав. Появления там нового игрока никто не желал ни на Востоке, ни на Западе, а его возможности были существенно ограничены. Выход России в Закавказье заставлял её строить отношения (отнюдь не по освоенным европейским военным и дипломатическим канонам) не только с центральными властями Ирана и Турции, но и с иными партнёрами — практически самостоятельными ханами и визирями иранских провинций, азербайджанскими городами, духовными и светскими властями армянских общин, вольными дагестанскими владетелями и горскими обществами.
России пришлось на землях современного Дагестана, в прикаспийских провинциях современных Азербайджана и Ирана создавать военно-колониальную администрацию, содержать экспедиционный контингент (Низовой, или Персидский корпус) и флот, строить отношения с местной знатью, накапливать опыт взаимодействия с населением — от проведения карательных экспедиций до приспособления к местным культурно-историческим традициям. Генералы и дипломаты учились вести дипломатическую игру и осознавать на практике проблемы Кавказского региона, а офицеры, чиновники и солдаты вступали в контакт с чуждым «бусурманским» миром и укладом жизни социумов, находившихся на иной стадии развития.
Об авторе
Курукин Игорь Владимирович (1953), выпускник Московского историко-архивного института (1975), доктор исторических наук (2005), профессор кафедры истории России средневековья и нового времени ИАИ РГГУ Область научных интересов — социально-политическая история России ХVІ–ХVІІІ вв., политический механизм монархии XVIII в., русская армия и государство в ХVІІ–ХVІІІ вв.
Автор более 170 работ, в том числе монографии «Эпоха «дворских бурь»: Очерки политической истории послепетровской России, 1725–1762 гг.» (Рязань, 2003), «Государево кабацкое дело»: очерки питейной политики и нравов в России» (М., 2005), «Развилки родной истории» (М., 2005; в соавт.); «Бирон» (М., 2006), «Повседневная жизнь русского кабака от Ивана Грозного до Бориса Ельцина» (М., 2007), «19 января — 25 февраля 1730 года: события, люди, документы» (М., 2010), «Персидский поход Петра Великого. Низовой корпус на берегах Каспия. 1722–1735» (М., 2010); «Артемий Волынский» (М., 2011), «Анна Леопольдовна» (М., 2012); Романовы (М., 2012) и учебных пособий.
