На пути к рассвету - [4]

Андропов выжидал, когда можно будет вклиниться в разговор и начать о своём. Куприянов, почуяв это, вдруг сказал:

— Не заскучал ли ты от моего длинного монолога? Думаешь — всё известно, и зачем это он долбит одно и то же. Так, да не так. Теперь на нас, брат, Москва глядит. Там ждут от нас действий решительных и смелых. Понял?

Куприянов замолк, достал початую пачку «Герцеговины», двинул по зелёному сукну стола к Андропову.

Когда закуривали, Андропов тихо спросил:

— Верховный был на сессии?

— Ну, конечно, только на этот раз я с ним не разговаривал.

— Как он выглядит? Здоров ли?

Куприянов глубоко затянулся и, выдохнув дым, распушил его широкой крепкой пятернёй.

— На сессии, когда начались прения, он стал, как всегда, прохаживаться позади президиума. Закурил три раза трубку, ломая такие же вот папиросы. Показалось мне, ну, как тебе тут точнее сказать, будто седины чуток прибавилось да вроде слегка пригнуло его к земле. Понятное дело — война, вся главная тяжесть на его плечах…

Ну, да ладно, давай теперь, Юрий Владимирович, о наших комсомольских делах потолкуем. Рассказывай, что нового в твоём хозяйстве. Сразу скажи, нет ли плохих вестей?

Это уже был не прежний Куприянов, перед Андроповым сидел настороженный, жёсткий, с неприятным цепким взглядом человек.

— С радостью отвечу — нет. Всё пока слава богу.

Куприянов улыбнулся краешками губ, кивнул еле заметно головой.

— Хорошо начала работать ведлозерская группа разведчиков, — продолжал Андропов. — Очень важные сведения о ходе передвижения воинских эшелонов из Финляндии передала радистка Таня Ананина.

— Знаю. Я читал сводки.

— Готова к забросу в Олонецкий район группа Деляева, в ней, как вы помните, Настя Звездина — секретарь подпольного райкома комсомола. Они выяснят всё о строительстве железной дороги от Питкяранты на Олонец, и что там финны сооружают под Самбатуксой.

— Знаю. Вчера по «бодо» говорил со мной командующий 7-й армией, он очень ждёт от нас эти разведданные.

— Сейчас я готовлю план организации сегозерского подпольного райкома комсомола, как мы с вами ранее условились.

— В свете новых решений будем там создавать и райком партии, — перебил его Куприянов.

— Теперь дальше. Завтра утром вылетают в Ленинградскую область в распоряжение разведотдела 7-й армии Лисицина и Мелентьева. Подполковник Сычов в курсе дела, обещает всяческую помощь при переходе линии фронта.

— Это наши ходоки в Шелтозерский район?

— Так точно. Вот оперативный план переброски, подписанный сегодня Власовым. Вам надо утвердить его, Геннадий Николаевич, — сказал Андропов, доставая из портфельчика тоненькую папку. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы напутствовали наших девушек, сказали несколько добрых слов. Вы умеете, у вас получится. Они ведь связные ЦК партии республики, и вам куда сподручнее, чем мне.

— Уже поздно. Стоит ли тревожить? Пусть отдыхают. Я вам с Власовым доверяю, чего уж тут… Ну, что ты нахмурился?

— Пока будете читать оперативный план, — сказал твёрдо Андропов, — они и появятся. Позвоню, чтобы за ними сбегали. Нина Лебедева, наш инструктор, слетает мигом на остров, она их готовила на последнем этапе.

Куприянов молчал, будто не слышал, вчитывался в текст. «Основной целью нелегальной ходки Мелентьевой и Лисициной в тыл врага ставится создание явочной квартиры для прихода подпольного РК КП(б), партработников, получение финских паспортов для карелов и финнов на право проживания в местах, оккупированных белофиннами, получение необходимых сведений о мероприятиях, проводимых оккупантами. Расположение их воинских частей и гарнизонов и т. д.».

Перелистнув машинописную страничку, Куприянов буркнул:

— Тогда и Власову позвони, пусть зайдет.

…В дверь громко постучали, и на пороге появилась крепко сбитая, небольшого роста девушка в военной гимнастёрке с портупеей, она лихо вскинула правую руку к чёрному беретику.

— Товарищ Первый секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии большевиков Карело-Финской республики, комсомолки Мелентьева и Лисицина прибыли.

Куприянов, усмехнувшись, двинулся к ней, крепко пожал руку, и когда Мелентьева, щелкнув каблуками больших солдатских сапог, чётко отступила в сторону, увидел почти такого же роста тоненькую девушку с косичками, в старой кофте, цветном сарафане и тёмно-синих прорезиненных тапочках.

— Лисицина Анна Михайловна, — еле слышно сказала она.

— Присаживайтесь, будьте как дома. Я так понял, что Мелентьева руководитель группы?

— Нет, старшей назначена вот она, — сказала весело Мелентьева, быстрыми раскосыми глазами оглядывая кабинет, и улыбнулась как старым знакомым Андропову и Власову, сидевшим у стола.

— Ну что ж, давайте знакомиться как следует, — сказал Куприянов, — расскажите о себе. Не смущайтесь, а если на каком-то этапе забуксуете, Юрий Владимирович поможет. Начинай, товарищ Аня.

Лисицина встала, но Куприянов быстрым жестом правой руки усадил её на место.

— Я родилась в Рыбреке, точнее, в Житно-Ручье. Родители мои там всю жизнь жили, мать в колхозе, отец печником трудился, затем каменотёсом стал на горных разработках. По национальности мы вепсы, как и все тамошние люди. Ну, что ещё сказать. Училась в школе, потом в библиотечном техникуме в Ленинграде. Получила диплом, и вдруг — война. Послали меня в Сегежу, работала в поселковой библиотеке. Там в конце прошлого года меня товарищ Андропов нашел, и так получилось, что после нашего долгого разговора предложил стать подпольщицей. Весной меня отозвали сюда в Беломорск, прошла обучение, теперь вот домой попадать надо.