На перекрестке цивилизаций - [13]

Чтобы не повторять дороги, я решил пройти к гостинице параллельной улицей. Огражденный цепями от проезжей части тротуар существовал, очевидно, не столько для прохожих, сколько для уличных торговцев. Одни из них разложили свои товары прямо на земле, другие на специальных тележках, смонтированных на велосипедных колесах. Каждый норовил занять побольше места, чтобы заставить проходящих обратить внимание именно на него. Торговали чем угодно: блюдцами, тарелками, зеркалами, ножами и тому подобными мелочами. Здесь же за особыми столиками сидели писцы, сочинители прошений, заявлений, жалоб… Целая живая галерея людских портретов. Люди сидели в самых разнообразных костюмах — от классической черной пары до классических рубищ. Сидели в самых разнообразных позах — кто на кресле, кто на корточках. Сидели и торговали, торговали, торговали…

Я спустился до нужной мне улицы и скорее всего добрался бы благополучно до дома, если бы в ноздри мне не ударил до удушья острый, душистый, ароматный запах шашлыка. Я вспомнил, что с утра ничего не ел, и вдруг почувствовал себя смертельно голодным. Мне хотелось лишь одного, но хотелось неодолимо — вонзить зубы в прожаренное душистое баранье мясо. Судя по обилию харчевен, грудам фруктов, освежеванным и разделанным тушам, подвешенным на крюках, здесь начинался продовольственный базар. Прямо на улице стояли жаровни. Можно было взять шампур с нанизанными кусочками мяса и лука и самому изготовить блюдо. Я было принялся за это дело, но в тот же момент, словно угадав мое желание, какой-то молодой человек распахнул передо мною двери и сделал гостеприимный жест. Игнорировать приглашение показалось мне невежливым. Через минуту я оказался на втором этаже в маленьком зале закусочной. Отсюда хорошо была видна кухня: жаровня и стол с массивной доской. Толстый повар проворно орудовал громадным ножом, напоминавшим кавалерийскую шашку. Куски баранины, лук, помидоры мгновенно превращались под его ударами в густое, вязкое крошево. Оно нанизывалось на шампуры, а они укладывались на жаровню. И от них шел не передаваемый никакими словами аромат.

Солнце уже почти завалилось за горы, когда я, наконец, выбрался из харчевни в весьма хорошем расположении духа. Выбирая эту улицу, я имел в виду осмотреть своеобразный памятник, установленный на центральной площади города, как мне объяснили, в честь проведения телеграфной линии, связавшей Дамаск с Хиджазом. Монумент представляет собой высокую бронзовую колонну, на поверхности которой в виде барельефа изображены телеграфные столбы с натянутыми проводами. Вершина колонны увенчана миниатюрным изображением мечети. У основания памятника разбит круглый сквер с зеленой травой и бассейном.

Я долго разглядывал красивый бронзовый монумент, возведенный в центре древнего города в честь одного из гениальных созданий человечества — телеграфа. А меня, в свою очередь, разглядывали многочисленные зазывалы — организаторы маршрутов междугородних такси — основного средства передвижения сегодняшней Сирии. Они профессиональным чутьем угадывали во мне постоянного клиента.

Мой Дамаск

Прошел месяц, другой. За это время из гостиницы «Семирамис» я перебрался в здание советского торгпредства, расположенного недалеко от подножия горы Касьюн. Фирма же, в которой я работал, находилась в центре города, и мне почти ежедневно приходилось сталкиваться с проблемой транспорта. Можно, разумеется, воспользоваться служебной автомашиной, но я не люблю легковых автомобилей. Что можно увидеть из автомобиля? Багажник впереди идущей машины да ослиный помет. Поэтому я предпочитаю тащиться вверх по крутейшему переулку к конечной остановке автобуса.

Я люблю дамасские автобусы. Их здесь в основном два вида. Современные, итальянского производства, сконструированные с учетом потребностей городского пассажира, щедро застекленные, с широким проходом, удобными креслами, и другие, старомодные мастодонты, подслеповатые и дребезжащие свидетели былых десятилетий. Ездить приятнее в первых. Но своеобразнее — вторые. Узкие, как вход в рай, двери вводят в салон. Его передняя стенка, что над ветровым стеклом, представляет собой зеркало. Все видят всех. Остальные стены щедро украшены пространными извлечениями из Корана. Стойки, соединяющие потолок с полом, снабжены кранами и используются как бачки с питьевой водой. С потолка над головой водителя, который от пассажиров ничем не отгорожен, свисают различные талисманы. Лобовое стекло разрисовано прыгающими тиграми, львами, парящими орлами. Где только возможно, расставлены вазы с цветами.

Итак, мы садимся в автобус. Не проехав и сотни метров, он останавливается. Двери распахиваются в ожидании нового попутчика. Поскольку он толст и невысок, а двери узки и расположены весьма высоко над землей, посадка затягивается. После ее завершения мы трогаемся и вдруг опять останавливаемся. Из соседнего переулка выезжает огромная арба, которую тянет ослик. Его копытца скользят по камням, но арба остается неподвижной. Владелец длинноухого кричит: «Хаг! Хаг!», однако это делу не помогает. Улица узка. Образовавшаяся за нашей кормой длинная автомобильная очередь голосит на все лады. Хозяин арбы упирается спиной в свой тарантас и сталкивает его вместе с ослом в переулок, из которого они только что вынырнули. Дорога освобождается, и мы подкатываем к остановке. Среди ожидающих происходит борьба за первенство. Машины здесь берутся штурмом. Яростным. Ожесточенным. Очереди не признаются. Становится ясным смысл узких дверей: один человек пробки не образует. У остановки можно простоять до утра. Благо расстояния в Дамаске небольшие. В принципе за полчаса из центра можно добраться до любого места пешком.