На перекрестии прицела - [5]

«Не было у бабы забот — так купила себе порося», — говорил герой известного чеховского рассказа. В таком положении оказалась и я, вступив в этот самый жилкооператив. Зарплата в стрелковом клубе не ахти какая. Кредит надо выплачивать вовремя. Мои невеликие деньги уходили как в прорву. Половину всей суммы, как говорила бабушка Оля, огоревала. Обстоятельства складывались явно не в мою пользу. Городской стрелковый клуб закрылся. Я осталась без работы. «Уеду к бабушке в Тёпловку, поживу пока там. Не свет клином сошелся», — решила про себя.

Судьба распорядилась иначе.

— Тебя спрашивали из горвоенкомата, — сказала дежурная вахтерша в проходной общежития. — Просили завтра зайти в любое время.

— Зачем, не знаете?

— Ничего не знаю. Просили зайти — и всё… В тридцатый кабинет.

На другой день я пошла в военкомат. На втором этаже в назначенной комнате меня встретил чернявый подтянутый майор средних лет. Я представилась.

— Садитесь, — майор показал на стул напротив. — Слышал о вас. Читал в прессе. Звонил к вам в стрелковый клуб. Оказалось, вы там уже не работаете. Кажется, попали под сокращение.

— Нет, не кажется. В самом деле, клуб закрылся по финансовым причинам. Теперь ищу работу.

— Вот поэтому я и пригласил вас. Не хотели бы вы поехать в загранкомандировку?

— В загранкомандировку? — Я была приятно удивлена. — Любопытно… Куда же? В какую страну?

— В Афганистан.

— Но там идет война. Неужели меня пошлют воевать с моджахедами?..

— Никто не пошлет. Требуется добровольное согласие. Никакого вашего участия в военных действиях командировка не предусматривает. Будете работать по контракту. На полгода. Станете обучать снайперскому делу наших солдат.

— Вы, очевидно, знаете, я не снайпер. Всего-навсего мастер спорта по стрельбе из винтовки…

— Прекрасно знаю, — ответил майор, глядя в запыленное окошко мимо меня. Я хотела уловить его взгляд, но он старался не смотреть мне в лицо. Завел занудную речь о патриотизме, солидарности советских людей с народами, строящими социализм и отстаивающими свою свободу и независимость, о нашей братской бескорыстной помощи и интернационализме. Таких глубокомысленных речёвок наслушалась тогда…

Майор прервал, наконец, свои рассуждения, посмотрел на меня пустым, ничего не выражающим взглядом. Я подумала: «Если ты сам не убежден в чем-то — трудно убедить в том, о чем говоришь, другого». Потому что говорящий так — говорит по обязанности и сам не верит в то, что говорит. Слова, сказанные без веры, лишь потрясают воздух. Я в этом убедилась и на своем опыте, и на опыте других. Это — холостые слова, как выстрел холостым патроном из любого вида огнестрельного оружия.

— Подумайте над моим предложением, — снова обратился ко мне майор. — Решитесь — заходите. Только не откладывайте надолго. Имейте в виду, командировка хорошо оплачивается. Вы не замужем?

— Нет. Не успела выйти. Куда спешить?

— Вот именно, — улыбнулся майор. — У вас еще всё впереди.

По дороге из военкомата заглянула на стройку кооперативного дома. Натужно гудел башенный кран. На третьем этаже сверкала электросварка. Постояла, посмотрела. Из каких доходов придется платить за мою «хрущевку»? Пока без работы — надеяться не на что… Не думала, не гадала, как оказалась безработной. Срок очередного платежа не за горами. Проценты по кредит растут. Строители тоже грозят увеличением стоимости квартиры. Цены на стройматериалы с начала стройки возросли чуть ли не в полтора раза. А у меня, как на грех, финансы запели романсы. Может, согласиться на предложение насчет Афгана? Участие в боевых операциях, по словам майора, меня не касается. Буду обучать меткой стрельбе наших солдат, как обучала студентов и школьников в закрытом ныне стрелковом клубе.

Уходя со стройплощадки, я внутренне согласилась на командировку в Афганистан.

Всё оформление заняло месяца полтора. Перед отъездом навестила в Тёпловке бабушку Олю. Сказала: на полгода посылают работать в Ташкент. По контракту в воинской части.

Она повздыхала, поохала:

— Снова в Ташкент. Недобрая память о нем осталась. Или землетрясение забыла?

— Не забыла. Братской могиле, в которой мама с папой вечно спят, поклонюсь. Давно собиралась. К весне, бабуль, вернусь. Построю в городе квартиру — к себе жить возьму. Всё будет хорошо…

— Храни тебя Бог, Веруня…

* * *

И вот я в Ташкенте. За годы, прошедшие после землетрясения, город восстал из руин, как возродилась из пепла мифическая птица Феникс. Вспоминала свое детство с родителями, пережитое горе невозвратимой потери. Побывала на братском кладбище.

Школа военных снайперов, куда прибыла, находилась за городом, вблизи. Высокий забор. За ним несколько одноэтажных кирпичных казарм. Плац, полигон, тир. Привыкала к новенькой зеленой камуфляжке, солдатским неуклюжим ботинкам. Хэбэшная зеленая форменная шляпа с широкими полями пришлась к лицу. Хорошо защищала от жаркого азиатского солнца. Здесь и в октябре печет градусов за тридцать. Изобилие арбузов, дынь, винограда, яблок, орехов на шумных базарах.

Стрельбе из боевой снайперской винтовки с оптическим прицелом училась сама, учила молодых курсантов снайперской школы, в основном уроженцев России. Стреляли по неподвижным и двигающимся мишеням…