На палачах крови нет. Типы и нравы Ленинградского НКВД - [69]

«В своем первом поэтическом сборнике Бенедикт Лившиц провозгласил себя последователем древнегреческого флейтиста Марсия, который вызвал на состязание кифареда бога Аполлона и за это поплатился жизнью. Слова поэта стали пророческими: ему тоже пришлось пройти сквозь страшные муки. Зная о них, никто не посмеет в чем-либо упрекнуть современного Марсия. Судить могут лишь сами репрессированные. Но от их имени сказал Николай Заболоцкий, который мужественно выдержал пытки и никого не оговорил: “И в минуты смертельного изнеможения я не позволил себе клеветы на Тихонова. Как же смели наклеветать на меня те двое (Б.К. Лившиц и Е.М. Тагер. – Е. Л.)? Должно быть, сама смерть смотрела на них, если они, позабыв совесть свою, решились на подлое дело. Но я не виню их. Есть предел силы человеческой”»…

* * *

Представляется очевидным стремление Сталина как радикального экспериментатора насильственным путем превратить советское общество в мощный единый монолит. На этом основании публикатор во вступительной заметке сравнил воздвигаемый социальный монолит с «черным квадратом» Казимира Малевича. Это поэтическое сравнение Э. Шнейдерман, прибегнув к очередной подтасовке, тотчас поспешил назвать «курьезом». Мол, публикатор будто бы зачислил Сталина в поклонники авангардного искусства. «Кабы действительно было так, – делал вывод исследователь, – судьба и самого Малевича, и всего авангарда в СССР не была бы столь печальна, да и Лившица, стоявшего у истоков русского футуризма, должны были отнюдь не расстрелять, а, напротив, окружить горячим официальным признанием» (с. 123).

Судьба Казимира Малевича после Октябрьской революции известна: он занимал высокие чиновничьи посты вплоть до народного комиссара ИЗО наркомата просвещения СССР, которому постановлением Совета труда и обороны от 17 сентября 1920 года было поручено разработать военную форму и знаки различия для сотрудников ВЧК и военнослужащих Красной армии. Приказом начальника ГПУ № 78 от 17 мая 1922 года были утверждены образцы чекистской военной формы, придуманные Малевичем. Пресловутые мрачные «квадраты» и прочие супрематические фигуры тогда перекочевали на петлицы в качестве знаков различия. Эти чекистские «ромбы» и «шпалы», исполненные страшной оккультной силы, стали зловещими символами сталинской эпохи. Как утверждал Малевич, «каждый рабочий-ленинист в доме своем должен иметь куб как напоминание о вечном, постоянном учении ленинизма». Сам художник скончался от тяжелой болезни (рак предстательной железы) в 1935 году. По его завещанию, над могилой был установлен кубический монумент с изображенным на нем черным квадратом. Это должно было напомнить о другом грандиозном проекте Казимира Малевича – прозрачном кубе в мавзолее на Красной площади, где и поныне находится мумифицированное тело вождя мировой революции В.И. Ленина. «Смерть Ленина не является смертью, – проповедовал художник, – он жив, вечен, и символ этому – новый объект, принимающий форму куба. Проход в куб к телу Ленина – это первый шаг в вечность, в новое будущее».

Черный квадрат и куб над могилой художника Казимира Малевича. Фотография 1930-х годов

Нет сомнения, что представители авангардного искусства сыграли огромную роль в становлении тоталитарной коммунистической идеологии в СССР. Достаточно назвать имя Владимира Маяковского, стоявшего у истоков русского футуризма, а впоследствии ставшего глашатаем социалистической революции и последующих преобразований. Его поэтическим призывом – «Ваше слово, товарищ маузер!» – вдохновлялись сталинские палачи. Они же при ведении следствия постоянно цитировали высказывание другого известного писателя А.М. Горького: «Если враг не сдается, его уничтожают».

Сходную картину можно было наблюдать и на Западе: известный поэт-футурист Филиппо Маринетти стал одним из основателей итальянского фашизма, а немецкие поэты-экспрессионисты Ганс Йост и Готфрид Бенн возглавили нацистское литературное движение, присягнув на верность Адольфу Гитлеру. Однако это не спасло от репрессий немецкое авангардное искусство, которое фюрер объявил «дегенеративным».

Вместе с тем современный исследователь А.В. Медведев в своей книге «Аксиомы авангарда», опубликованной в Санкт-Петербурге в 2007 году? рассказал о беседе советского художника и германского национал-социалиста, состоявшейся в Берлине в 1927 году:

«Встреча Гитлера и Малевича в отеле “Кайзерхоф” длилась не более получаса. Гитлер говорил о большевизме, он был уверен: немецкий народ не созрел к тому, чтобы его бросать в кровавую лужу большевизма, как это удалось сделать в России. Малевич, утомленный собственным кратким, но концентрированным сообщением о грядущем беспредметном мире, ограничился репликой по поводу судьбы России в смысле предопределенности пути, по которому она пройдет, умывшись кровью большевизма. Мистически трагедию страны он видел ритуальным актом, родом причастия, а естественно-научно – обязательной прививкой ее населению единства, необходимого для новой жизни. Гитлер тоже думал о единстве, однако заявил, что Германии не понадобится кровавая мистерия».