На медленном огне - [39]

— Ты уже оделся, — сказала она огорченно и получила в ответ обворожительную улыбку.

Адам присел на корточки, лаская взглядом ее тело:

— А ты еще нет, — ответил он, жалея, что страсть в ее глазах не могла заставить его забыть вину — вину лишения ее невинности.

Простыня соскользнула вниз, оставив прикрытыми лишь бедра. Волосы, спутанные и растрепанные, лежали на спине. Один локон лежал на груди, почти скрывая розовый сосок. Груди ее слегка распухли и были напряжены, бледная, цвета слоновой кости кожа еще розовела от его страсти. Он заставил себя подняться.

— Если ты все же хочешь одеться, то делай это быстро, иначе я нырну между простыней так, что голова пойдет кругом от моей скорости.

— Моя голова и так уже кружится.

Она не кокетничала. Это и так было очевидно. Но этим утром, будучи полностью уверена в его страсти, она, как оказалось, могла и кокетничать. Прошлой ночью он разбудил в ней женщину, и теперь с удовольствием наблюдал, как она сама наслаждается своим вторым рождением.

Она встретила его взгляд, неясно приглашая его к любви.

— О, женщина, пощади меня, — рассмеялся Адам, поднимая ее на ноги. — Я уже старый человек.

— Обыкновенный старый чудак, — заметила она, залезая в ванну.

В ее присутствии он становился молодым козленком. Бог мой!

Ведь он вновь желает ее! Но когда горячая вода коснулась ее заветного уголка, она не смогла скрыть гримасу боли. Он сдержал свой новый порыв.

Он не станет смущать ее, принося извинения или объясняя. Вместо этого он собрал ее волосы и распустил их по обе стороны ванны, куда она опустилась со вздохом облегчения. Адам присел рядом, намылил руки и начал ее мыть.

— У тебя красивая кожа, — сказал он, когда Джо закрыла глаза, расслабившись под мягкими движениями его рук.

— У меня веснушки, — ответила она, еле двигая губами.

Он улыбнулся и намылил каждую ее руку, спину, взволнованный и зачарованный тонкой нежностью запястий.

— Красивая кожа, — повторил он, стараясь не тревожить забинтованную руку.

— Белая, как мел, все время обгорает под солнцем и раздражается от непогоды.

Он оглядел ее намыленное плечо, осторожно прошел рукой по бархатистой коже и вновь вспомнил самые разнообразные «если», о которых он начал размышлять еще ночью. Эти «если» множились, пока он готовил ванну и смотрел, как она спит. Что, если бы все было по-другому? Что, если бы ему было пятнадцать лет? Даже просто на десять лет моложе? Что, если бы ему не надо было возвращаться в Детройт, чтобы столкнуться со своими демонами и свести некоторые счеты? Что, если бы они просто навсегда могли остаться на этом острове. Что, если бы у него не было той проблемы, которую она вправе ненавидеть?

Сожаления не могут изменить фактов. Ничто невозможно поделать с тем, что уже произошло между ними и что произошло до их встречи.

Когда он покинет ее — а он ее покинет, заставил он себя признать с решительностью, которую ослабило новое желание. — Но, по крайней мере, он сумел ее убедить, что она желанная женщина.

Адаму в этом себя убеждать не приходилось. Он весь напрягся, когда опустил руку в воду, ища мыло. Она слегка зашевелилась, и вода вокруг ее грудей заколыхалась, лишь слегка прикрывая ее похожие на розовые бутончики соски.

Он медленно поднял руки и покрыл ее грудь мыльной пеной. Глаза ее открылись в одно мгновение с тем, как заострились ее соски от прикосновения его пальцев.

Не в состоянии сдерживаться, он наклонился над ней. Кончиком языка он поймал струйку воды, стекавшую с груди, слизнул и проглотил ее.

Она так громко застонала, что он поднял голову.

— Хорошо, — произнес он, откидываясь назад. — Думаю, достаточно всего этого. Адам провел кончиками пальцев по ее щекам.

— Не уверен, что когда-нибудь я сумею сказать так же. — Смущение отразилось на ее лице. Отводя взгляд, она глубоко спряталась в ванне.

Джо была такой маленькой и беззащитной, что опять напомнила ему ребенка.

— Когда ты потеряла мать?

Она секунду колебалась, затем глубоко вздохнула и согнула ногу так, что коленка показалась над водой.

— Она погибла в автомобильной катастрофе.

Адам внимательно наблюдал за ней, ища следы прежней замкнутости. Когда ничего подобного не произошло, он молча попросил ее продолжать.

— Мама была значительно моложе папы. Ей было двадцать пять, а ему сорок, когда они поженились. До этого у него просто не хватало времени найти себе жену. Он был «женат» на «Тенистом уголке». Это владение забрало все его силы и время. Но однажды летом сюда приехала мама. Она была нью-йоркской художницей и влюбилась в это озеро, прочитав о нем несколько статей. Она хотела нарисовать здесь несколько картин. Но когда она приехала…

Ее смутная улыбка дала возможность Адаму понять:

— …то она влюбилась в твоего отца.

Джо кивнула:

— Она добиралась провести здесь месяц. Но так и не уехала отсюда. Они сразу же поженились, а через девять месяцев и пятнадцать минут после бракосочетания родилась я, — любил шутить мой отец.

— Они не стали терять времени.

Она опять улыбнулась:

— Ни минуты.

Оба замолчали, погрузившись в свои мысли.

— В тот день, когда погибла мама… она возвращалась с водопадов. Она ехала в город за покупками. По дороге домой вышел из строя тормоз, и она разбилась насмерть.