На Лунных островах - [50]

Таибу больше ничего не сознавал, ему казалось, что он уже не может управлять своими членами: он словно и не дышал теперь, а в голове у него еще оглушительнее, чем барабан, стучала кровь. Он не видел, как трепетали тени и блики, слившиеся в один фантастический туман. Потеряв сознание, он рухнул на землю. Музыка тут же умолкла, в толпе воцарилось молчание. Женщины окружили неподвижное тело и, приподняв, положили его на постель. Когда Таибу придет в себя, будет ясно, удалось ли победить демона.

Но на следующий день состояние Таибу только ухудшилось, и, если б не вмешательство французского доктора, он долго еще оставался бы прикованным к постели.

Доктор вылечил юношу, несмотря на протесты родителей, боявшихся прогневать жреца. Через несколько дней Таибу был уже совершенно здоров, но он так и не знал, то ли лекарство белого человека победило болезнь, то ли это подействовал наконец священный обряд.

После вызванного болезнью перерыва Таибу опять зажил своей обычной жизнью. Теперь, когда его волосы были обрезаны, а сам Таибу стал собственником вола и участка возделанной земли, он уже не был мальчиком. Теперь и для него началась трудовая жизнь, и в годы, которые за этим последовали, мы видим его помогающим отцу обрабатывать пашню, гоняющим коз и быков на пастбище, сопровождающим родственников-рыбаков в море или исполняющим другие обязанности по хозяйству. В пятнадцать лет он был вполне оформившимся юношей, и родители его поняли, что пришла пора подыскать ему жену.

Близкие родственники стали интересоваться невестами, имевшимися в их селении, и выбор их пал на шестилетнюю девочку, двоюродную сестру Таибу. Убедившись, после долгих и сложных переговоров, в том, что отец будущей невесты согласен на союз этих двух юных существ, а также и в том, что требования, выдвигаемые семьей невесты, не столь уж разорительны, они объявили Таибу о предстоящей помолвке с Солимой, дочерью его родственников.

Таибу нарядился в свои лучшие одежды и в сопровождении родных нанес предписанный обычаем визит своему будущему тестю.

В честь этого важного события было устроено торжественное празднество — «улула-на-индри», в котором приняли участие большая часть жителей деревни. «Улула-на-индри» представляет собой весьма важный момент в жизни островитянина: после свершения особого обряда он покидает свой родной дом и поселяется впредь до свадьбы у своего тестя. Он обязуется сделать молодую невесту своей главной женой среди всех других, которые могут появиться впоследствии. Со своей стороны родители девочки обязаны подарить ему деревянную куклу, изображающую его будущую жену, и эту куклу жених должен хранить как зеницу ока, до самого брачного пира.

Помолвка произвела некоторую перемену в характере Таибу. Жених, не находящийся более под родительской опекой, материально независимый, он уже не может больше развлекаться играми, которые интересовали его до самого последнего времени. Зрелость пробудила в нем желания более сильные, чем те, что он когда-либо испытывал. Женщины начинают казаться ему самым главным из всего того, что создал на острове великий Аллах. Если раньше он приходил в восторг лишь во время воинственных плясок на некоторых празднествах, то теперь он получает большее удовольствие от чувственных танцев, устраиваемых молодежью в праздничные дни. Среди этих танцев ему особенно нравится один, чрезвычайно сильно возбуждающий его чувства, — танец «гунгу-ла-мбиу».

Девушки и юноши всего селения собираются в стороне, на некотором расстоянии от хижин, на поросшей травой лужайке, окруженной густой тенистой манговой рощей и с одной стороны омываемой морем. Юноши усаживаются в кружок посреди лужайки. Внутри круга юноша и девушка готовятся начать танец, а остальные стоят порознь по краям поляны. Начинается танец под вечер, когда бриз с моря разгонит дневной жар.

Юноши принимаются петь ритмичную песню с протяжным мелодичным мотивом. Песня посвящена восхвалению красоты сказочных дев, в ней рассказывается о любви. Юноша в центре начинает танец, двигаясь под четкий стук двух бамбуковых палочек, которыми он ударяет друг о друга, а напротив него девушка, украшенная цветами, делает легкие волнообразные движения бедрами. Девушка все время стоит на месте, и движения ее бедер как бы передаются постепенно всему телу, охватывая ее грудь, спину, руки. Глаза ее опущены вниз, она словно не видит юноши, который кружится возле нее с гордым видом и с силой стучит палкой о палку, изображая человека, уверенного в своей неуязвимости для стрел Купидона. Затем девушка поднимает глаза и, устремив их на своего партнера, начинает петь. Она поет ту же песню, что и хор, но теперь эта песня приобретает особенно мелодичное звучание, мотив становится как бы еще красивее, слова звучат отчетливее. Легкими шагами она сходит с того места, где стояла все это время, и, кружась в своих разноцветных одеждах, приближается к мужчине. Он уклоняется, но теперь в лице его уже нет прежнего гордого и грубого выражения, на нем ясно видны следы глубокого волнения. Девушка снова пытается приблизиться и прикоснуться к нему. Партнер бежит от нее, но движения его, прежде такие резкие, теперь смягчаются, словно подчиняясь ритму песни. Ее тело извивается в гибких движениях, она, жалуясь, поет о своем желании, бросая взгляды на своего партнера. Он еще сопротивляется, вернее, пытается сопротивляться, но глаза его уже не отрываются больше от лица танцовщицы.