На Лунных островах - [48]

Мы тоже испытали чувство смятения, когда, пробираясь между дымящимися трещинами, вдруг услышали два глухих раската, эхо которых прокатилось по той гигантской геологической арене. Но самое сильное ощущение испытали мы, когда приблизились к большему из двух кратеров. Мы увидели такую пропасть, что не смогли устоять на ногах и упали на колени, вцепившись руками в землю.

Целый день мы осматривали и исследовали местность — пробирались между каменными глыбами по обнаженным каменным площадкам, ходили по краю пропасти, задыхаясь в удушливых испарениях.

Позднее погода, словно раскаявшись в том, что позволила нам так много увидеть, опять переменилась: гигантский занавес тумана опустился над огромным амфитеатром. Плоскогорье вновь погрузилось в унылое одиночество: бледное солнце едва светило, и от этого еще печальнее казались бесплодные равнины, заволакиваемые облаками. Врата ада замкнулись, отделив чудовищный вулкан от сияющего моря, в сторону которого мы теперь повернули.

К вечеру мы спустились в Конвалессанс и остаток дня провели, любуясь прекрасным видом. В лучах заката перед нами открылось море. Мы различали в гаснущем свете полосы морских течений, бегущих вдоль берега. Когда же ночь спустилась на землю и последние отблески света задрожали в воздухе, мы увидели вдали над водой маленький светящийся луч: это была звезда Canpous.

Вокруг нас воцарилась глубокая тишина. Позади, в вышине, темнела махина Карталы, горы, рожденной морем. Древняя легенда гласит, что некогда царь Соломон послал сюда наверх своих слуг на поиски трона царицы Савской, похищенного идумеями; туземное предание считает вершину Карталы обиталищем коморианского божества; метеорологи утверждают, что здесь — самое ветреное место в океане; мореплаватели, совершающие рейсы в южной части океана, пользуются Карталой как самым надежным маяком, но высаживаться на остров считают опасным.

Во всех этих поверьях по-разному отражается то почтение и ужас, которые внушает людям огненная гора. Чувство это испытали и мы.

Такова Картала — отверстие, ведущее к еще не изученному сердцу земли.

Глава восемнадцатая ТАИБУ И СОЛИМА

Подобно тому как растительный и животный мир острова, развиваясь на ограниченной территории, не претерпевает особенно глубоких изменений, тамошнее человеческое общество ввиду затрудненности контактов с другими народами по сей день сохраняет обычаи и нравы древности.

Как рождаются, живут и умирают люди на Лунных островах? Во время нашего длительного пребывания на Коморском архипелаге мы постоянно изучали жизнь и обычаи местного населения. И теперь, пользуясь результатами наших изысканий, мы вместе с читателем проследим судьбу человека, который увидел свет на одном из Коморских островов, которому предстояло разрешить здесь все проблемы своего существования и которому в один прекрасный день здесь же пришлось умереть.

Когда Таибу впервые открыл глаза в полумраке хижины, он увидел над собой множество склоненных лиц, но эти зыбкие образы не произвели на него никакого впечатления. Благодаря неразвитости нервной системы он не изведал первого горя, уготованного ему жизнью, не узнал, что появление его на свет никого не обрадовало.

На Коморских островах рождение мальчика воспринимается родителями как несчастье. Расходы на всевозможные церемонии, которые предстоит исполнить, пока ребенок не вырастет, могут вконец их разорить. Женщина же здесь, в отличие от стран Европы, приносит богатство в тот дом, где она родилась, потому что, когда она вырастет, ее можно будет продать кому-нибудь в жены за довольно высокую цену.

Этим и объясняется прием, оказанный Таибу в день его появления на свет.

Мусульманская религия предписывает давать детям имена на седьмой день после рождения, но на Коморских островах эта церемония происходит, когда ребенку исполняется несколько месяцев, а иногда даже и лет. Это время необходимо отцу для того, чтобы скопить десять мешков риса и сто связок бананов, которые он должен раздать жителям селения, и купить трех волов в подарок семье жены.

Таибу дали имя, когда ему исполнилось два года. Мужчины в праздничных одеждах привели его на площадь посреди селения. Единственной женщиной среди окруживших его людей была его мать. Жрец поднял его на руки и несколько раз подряд погрузил в сосуд с водой, специально приготовленный для этой цели. Затем, в завершение церемонии, Таибу проделал то, чему за несколько дней до этого обучила его мать: зачерпнул в горсть воды и плеснул ею в лицо склонившимся над ним родителям. Поступок этот получил шумное одобрение со стороны собравшихся мужчин, после чего молчание, сопровождавшее церемонию, сменилось веселым пиром в честь Таибу. Отныне он был официально принят в лоно семьи в качестве законного наследника.

В течение последующих десяти лет маленький коморианец жил точно так же, как живут все дети его возраста. Научился простым играм у своих сверстников, а когда настало время, пошел в школу. Семья Таибу была зажиточной, и отец, владевший несколькими акрами земли, считал себя обязанным дать сыну кое-какое образование. И вот он стал заучивать трудный арабский алфавит и выслушивать наставления учителя. Научился нараспев тянуть изречения из Корана, вырезанные на табличках, и декламировать наизусть отрывки из религиозных текстов. Но познания его ограничивались умением читать, писать и считать. Все то, что относилось к обычаям, нравам, традициям и преданиям его народа, он постигал в своей ежедневной жизни. Прислушиваясь к беседам деревенских стариков, к рассказам женщин, участвуя в довольно частых на Коморских островах празднествах, усваивал он то, что может понять ребенок его лет.