На Лунных островах - [44]

Желая набрать как можно больше этих растений, я немного отстал и, пока мои спутники, шагая по острым камням, с мучительным трудом продвигались вперед, стал спускаться в расщелину между двумя глыбами лавы, на дне которой виднелись какие-то ростки. Внизу я вдруг почувствовал сильный порыв ветра. Повернув голову в ту сторону, откуда дул ветер, я заметил в тени, у подножия одной из скал, вход в пещеру.

Я устремился туда и, став на четвереньки, начал разглядывать отверстие, освещая его карманным фонариком. Вход в пещеру, представлявшую собой лавовую галерею, имел в высоту немногим больше метра в самом высоком месте и в сечении напоминал стрельчатую арку. Я забрался внутрь и очутился в пещере, которая достигала двух-трех метров в высоту и четырех-пяти в ширину.

Я стал рассматривать полированную поверхность стен, но в это время раздались голоса моих спутников.

— Франко! Франко! — кричали они.

Я отозвался, но они не слышали моих криков и продолжали громко взывать ко мне. Тогда я догадался, что голоса их проникают ко мне с противоположного конца грота, куда не доходит слабый свет моего фонарика. По-видимому, я находился в естественном подземном ходе, в одной из тех галерей, которые островитяне называют «паханга» и которые обязаны своим происхождением своеобразному процессу затвердения лавы.

— Франко, где ты? — раздавалось снаружи.

— Он, наверно, нашел еще более короткую дорогу, — саркастическим тоном провозгласил Фабрицио.

А я в это время осторожно пролез в узкий проход, улыбаясь при мысли о том, что проход этот и в самом деле может вывести меня на ту сторону лавового поля.

Метров сто я шел медленно, удивляясь огромным размерам пещеры. По пути я не встретил ни одного обитающего здесь животного. Наконец впереди показался свет, и вскоре я выбрался на поверхность, очутившись на краю лавового поля, в зарослях кустарника, за которыми начинался уже настоящий лес.

Выход из пещеры, замаскированный пышной растительностью, напоминал по размерам отверстие железнодорожного туннеля. Я пробрался сквозь кусты и посреди лавового поля увидел своих спутников, все еще продолжавших звать меня. По всей видимости, они так и не обнаружили вход в «пахангу» и в изумлении спрашивали себя, куда это я мог деваться.

— Эй! — окликнул я их. — Вот где я!

Они повернули головы на мой голос и застыли, глядя на меня с изумлением.

— Как это ты туда пробрался? — спросил наконец Станис.

— Пошел кратчайшей дорогой. Да идите скорее, что вы там ищете в камнях? — с простодушным видом прибавил я.

В полном недоумении посмотрели они друг на друга, а затем подняли дружный крик, требуя от меня объяснений и заклиная не морочить им голову.

Через полчаса после того, как мои товарищи тоже осмотрели подземную галерею и мы обменялись впечатлениями, наш отряд снова тронулся в путь.

Единственное, чему мы не смогли найти объяснения, — это удивительной акустике подземного хода, позволяющей тем, кто заберется внутрь, отчетливо слышать голоса оставшихся снаружи.

Мы двинулись дальше и часами шли среди посадок кокосовых пальм, дынных деревьев и бананов. Время от времени на пути попадались поселения земледельцев, нередко случалось нам спугнуть целые полчища мангустов, разбегавшихся по своим норам. Но, кроме них и летавших над нами разноцветных птиц, на переходе до Бобони мы ничего интересного не встретили, если не считать открывшегося нам как-то после полудня необычайного вида на небольшое поле с его своеобразной растительностью и животным миром.

Мы медленно продвигались через заросли акаций, как вдруг в тишине раздались изумленные возгласы тех, кто шагал впереди. В чем дело? Мы поспешили вперед, на опушку леса, где кончалась наша тропинка и начиналось возделанное поле. Там росли какие-то деревья, не выше человеческого роста. Выглядели они крайне необычно; мы никогда еще не видали ничего подобного. От вершины вниз расходились ветки, кривые, скрученные спиралью. Вид у этих растений был такой, будто они растут сверху вниз, будто чья-то рука выдернула их с корнями, перевернула и так воткнула в землю. Скудная листва не способна была прикрыть путаницу ветвей. Возникло ощущение, точно ты попал в какую-то небывалую страну и видишь перед собой тысячи змеиных тел, сплетенных в один клубок и зачарованных чьим-то колдовским искусством. Зрелище это казалось плодом галлюцинации, и царившая вокруг тишина только усиливала это впечатление.

Но наше изумление было вызвано не только этим зрелищем. В скрюченных ветвях было заметно какое-то движение: различная нечисть, встревоженная появлением людей, закопошилась в нескольких метрах от нас. Там гнездились сотни летучих мышей, гигантских крыланов, или тропических нетопырей, с размахом крыльев в полтора метра. То были дьявольские «финихи» коморских легенд.

Скорее от отвращения, чем от страха перед этими безвредными существами, мы в беспорядке отпрянули назад, но движения наши потревожили рукокрылых, свисавших с деревьев на своих чудовищных руках. Некоторые из них с треском, похожим на треск разрываемой матери, развернули свои крылья, другие взлетели в воздух, издавая какие-то мерзкие крики. Через несколько секунд все эти летучие мыши были в воздухе. На мгновение дневной свет затмился, и фантастический лес огласился хлопаньем бесчисленных крыльев.