На Лунных островах - [30]

Из всех встреченных островов больше всего понравился нам остров Сонга-Сонга, о котором никак нельзя не упомянуть при описании плавания. Дело было не в том, что он выглядел иначе, чем другие острова, и не в том, что мы особенно подробно исследовали его: главное заключалось в изумительной картине, представшей перед нашими глазами, как только мы вышли из лодки.

Мы прибыли туда на закате, когда низкие облака, нависшие над горизонтом, были окрашены цветами умирающего дня. Через остров, перпендикулярно пляжу, тянулся песчаный язык, конец которого образовывал мыс, покрытый редкими зарослями. На берегу расположились стаи морских птиц: чаек, цапель, буревестников и других. Отдельно сидели фламинго, этих птиц мы встретили здесь впервые со дня приезда в Африку. Их светлые тела покоились на невероятно длинных ногах, но изящество движений делало гармоничными даже непропорциональные конечности. Вытащив лодки на пляж, мы двинулись по открытому месту прямо к фламинго. По мере того как мы подходили, они сбивались в кучу, все теснее прижимались друг к другу и вытягивали шеи, поглядывая на нас. Эти пугливые существа не позволили нам подойти ближе, чем на пятьдесят метров. С шумом поднялись они в воздух, и тогда-то произошло настоящее чудо. Их оперение из белого внезапно сделалось ярко-красным, и все небо словно озарилось пламенем. Это обнажились перья, скрытые под крыльями. Никогда не видели мы столь великолепного цвета, ни один восход или закат не сверкал такими красками, никогда еще цветы не распускали столь огненных лепестков. Целая туча птиц, переливаясь всевозможными оттенками, от розового до карминно-красного, мгновенно превратилась в огненную стрелу, устремленную в небо. Фламинго один за другим правильным строем летели к югу. Ветер упал, и море, успокоившись, стало похоже на какое-то маслянистое вещество, отливавшее перламутром. Летящие фламинго отразились в воде, а когда последняя птица скрылась вдали, море словно ожило. Показались блестящие тела множества гринд[18], избравших эту бухту для ловли рыбы. Они появлялись из воды одна за другой с правильными интервалами и вскоре образовали вокруг нас тридцатиметровую дугу. Когда гринды приблизились к берегу, перед ними начали отчаянно метаться преследуемые рыбы. В течение нескольких секунд поверхность моря волновалась от скачков крупных млекопитающих, а у пляжа вода так и кишела извивающимися и сверкающими блестящей, как серебро, чешуей рыбами. Затем волнение улеглось и воцарилась тишина. С «Марсуина» донесся обычный призыв, и мы возвратились на борт.

После длившегося довольно долго каботажного плавания настал наконец день, когда нам пришлось выйти в открытое море, чтобы взять курс на Коморские острова. Вопреки заранее намеченному плану капитан решил удалиться от побережья Африки прямо из бухты Микиндани, где мы стояли в тот вечер. Поэтому в полночь судно подняло якорь, заработали машины. Все мы собрались на носу и с удовольствием глядели на светящуюся пену у бортов корабля, разрезавшего море: наконец-то «Марсуин» взял курс на Коморский архипелаг.

Первый день прошел благополучно, и мы смогли забросить планктонные сетки и полюбоваться на играющих дельфинов, на акул, изредка появлявшихся вблизи корабля. Прилипала по имени «Катерина» получила, как обычно, свою порцию объедков, и мы не раз видели, как она плавает под ватерлинией, греясь на солнышке.

Я прошу у читателя прощения за то, что столь неожиданно представил ему существо, которое сопровождало нас в течение почти всего путешествия. Всякий раз, подымаясь на борт шхуны, мы встречались с Катериной и так привыкли к ее обществу, словно находились в нем вечно. Нас познакомил с ней Макен, когда мы впервые появились на «Марсуине». Он представил Катерину в качестве подводного члена экипажа, оберегавшего киль шхуны от скал и других неприятностей и довольствовавшегося пищевыми отбросами. Катерина была крупной рыбой-прилипалой длиной немногим менее метра, с белыми полосками по бокам. Она принадлежала к тем рыбам, которые слишком ленивы для того, чтобы путешествовать собственными средствами, и совершают это за счет других. Прилипалы с помощью подушечки на голове присасываются к туловищу акул, скатов, черепах и, волочась за ними, путешествуют из одного конца океана в другой без особой затраты энергии[19].

Катерина выбрала в качестве средства передвижения «Марсуин» и быстро познакомилась с новыми пассажирами, севшими на Занзибаре и не гнушавшимися спускаться к ней в воду. И всякий раз, как мы погружались, чтобы произвести исследования или подводные киносъемки, Катерина подплывала ближе и, внимательно осмотрев странный белый предмет, возвращалась к своему любимому килю. Несколько раз она даже сопровождала нас во время таких прогулок, особенно когда мы брали с собой подводные ружья, которые ассоциировались в ее сознании с обильной пищей для нас и для нее.

Но из-за Катерины мы отвлеклись от рассказа о тех четырех днях, которые потребовались, чтобы добраться до порта Морони на острове Гранд-Комор. Как я уже говорил, первые двенадцать часов прошли чудесно, но уже к вечеру грозный закат нанес удар нашему оптимизму. В ту же ночь, учитывая длительность предстоящего плавания, мы распределили вахты у руля, и каждый из нас, прислушиваясь к нарастающему реву ветра и моря, мог убедиться в том, что погода меняется. Когда на следующее утро я поднимался на палубу, брызги воды ударили мне в лицо, как только я высунул голову из люка, и я узнал о состоянии моря, еще не успев взглянуть на него. Юго-восточный муссон обрушивался на «Марсуин», вздымая огромные волны, и, так как он дул нам навстречу, мы продвигались черепашьим шагом.