На Лиговке, у Обводного - [9]

Катерина побелела и положила трубку. Телефон тут же зазвонил снова.

— Ты что трубку бросаешь? — взъярился Волков. — Что еще за фокусы?

— Я не буду с вами разговаривать! — крикнула Катерина.

— Что-о-о? Да я тебя… Да я… С кем разговариваешь? Ишь ты! А ну-ка ко мне в кабинет! Быстренько! На цыпочках!

— Никуда я не пойду. И вы мне больше не звоните. — Катерина бросила трубку.

Телефон позвонил, позвонил и умолк.

— Ну, держись, Катерина, — посоветовал шофер, сушивший над печкой валенки. — Он тебе за это…

Катерина смотрела в документы и ничего не видела. Что она наделала? Зачем так? Что теперь будет?

Шоферы помалкивали и усиленно дымили сигаретами. Во дворе автобазы послышался какой-то крик. Шофер, сидевший у окна, встрепенулся:

— Никак Волков? Собственной персоной?

Дверь распахнулась, и в ней во весь проем возникла огромная фигура. Пушистая барсучья шапка, такой же полушубок, мехом наружу. Широкое толстощекое лицо, красное от мороза и гнева. Человек оглядел диспетчерскую, захлопнул за собой дверь.

— Миленькая компания… Сидят курят. Кричат, что у них шоферов не хватает. Сколько вас тут? — он пальцем пересчитал по головам. — Шесть! Чтоб через полчаса шесть машин были за воротами. На прииск «Песчаный». А где эта мадам? — Волков повернулся к Катерине.

Пуховый платок с головы Катерины свалился, открыв красиво зачесанные волосы. Яркой точечкой горел в розовом ухе сверкающий камушек.

— Мм-мм… — неопределенно промычал Волков. — Вот ты какая?

— Не «ты», а «вы», — с мужеством отчаяния ответила Катерина.

Начальник комбината повернулся к шоферам:

— Все остальные — вон! По машинам!

Шоферы шарахнулись к двери.

— Стоп! — поднял руку Федор Иваныч. — Подождем разбегаться… как зайцы. Гость-то у нас редкостный. Что-то не припомню, чтоб он у нас раньше бывал? А поговорить с ним есть о чем.

— Ты кто такой? — спросил Волков. — Я тебя где-то видел.

— Виделись, — подтвердил Федор Иваныч. — Был такой случай.

…Весной, когда колонна пошла на «Верный» вторым или третьим рейсом, на рассвете, только-только обозначились маковки лиственниц, ее догнал на своем газике Волков. Шофер газика пробовал колонну обогнать, но ничего не получилось — ни объехать, ни в сторону свернуть, и пришлось начальству тащиться в хвосте. Там то и дело раздавался автомобильный гудок. Волков срывал свое нетерпение, подгоняя колонну.

Перед самым перевалом передняя машина «забурилась» в ручеек. Под задними колесами провалился мостик. Пока ребята соображали, как вытянуть груженую машину, прибежал Волков.

— Ты что? Слепой? — закричал он на застрявшего шофера. — Не видишь, куда лезешь? Что у тебя на плечах? Голова или…

— Голова! — огрызнулся шофер. — А мосты строят дорожники. Вот они тут, рядом. Вот с ними и побеседуйте.

Невдалеке виднелась избушка дорожников. Волков, понимая, что шофер не виноват, но гнев-то на ком-то сорвать надо, переключился на дорожников.

— Давай-ка их сюда! — скомандовал он своему шоферу.

Тот сбегал, но вернулся ни с чем.

— Спят, — доложил он. — Дверь на запоре, а меня подальше послали.

— Ка-ак?! — вспылил Волков. — На дороге пробка, а дорожники спят? — И побежал к избушке. Выдернул из поленницы полено и грохнул по раме. Рама — вдребезги. Из избушки выскочили сонные парни, за ними старик бригадир с топором в руках.

— Это еще что такое?.. — взвился Волков. — На меня с топором?

— А с чем бы? С хлебом-солью? — бригадир кивнул на разбитое окно.

— Заработались? Поспать некогда? — шумел начальник. — А в рудник не хотите? С отбойным молотком поплясать? Я вам устрою сладкую жизнь.

— Виноват, — струхнул бригадир и встал навытяжку. — Виноват, товарищ начальник. Проспали маленько.

— Маленько… — передразнил Волков. — Бандиты! Охламоны! Живо! — он показал на разломанный мостик.

Шофером застрявшей машины был Федор Иваныч. Вот тогда-то они и схлестнулись молча глазами. Волкову запомнился спокойный, уверенный взгляд шофера. Он даже немного растерялся. Не привык, чтоб на него смотрели в упор, да еще с насмешечкой — дескать, а стекла-то зачем же бить?

— Ишь ты какой! — сказал он шоферу, но связываться с ним не стал. Прикрикнув еще раз на дорожников, пошел к своему газику…

— А-а! Это ты? — проговорил Волков, узнав Федора Иваныча.

Шоферы, не спускавшие с начальства глаз, столпились у дверей, а уходить не торопились. Волков хотел прикрикнуть на них, но, махнув рукой, опустился на скамейку, снял свою богатую шапку. Густые белокурые волосы были спутаны и потны. Расстегнул полушубок, помахал на себя шапкой.

— Вы что думаете? Мне легко? Вот накричал… Женщину обидел. А на «Песчаном» топливо кончается. — Он помолчал, глядя в свою шапку. — Устал я. Извините. — И, раздвинув широкой грудью столпившихся у дверей шоферов, ушел. Разошлись и шоферы. Остался Федор Иваныч.

— Перетрусила? — спросил он у Катерины.

Та зло сдвинула брови, но тут же улыбнулась.

— Не особенно. Это сначала, а потом осмелела. Все нипочем стало. И знаешь, отчего?

— Ну?

— Очень ты на меня смотрел презрительно. Шофера хохочут, а у тебя лицо… Будто ты что-то вонючее нюхаешь. Да еще и плюнул со злостью. Тут я и подумала — да что же это такое? Человек я или нет? — Катерина поправила платок, прошлась от стола до печки и обратно. — Ну ее к черту, эту работу! — Она собрала в груду документы, швырнула их в стол. — Пропади все пропадом!