На Лене-реке - [10]

Глава четвертая

1

В обеденный перерыв Чебутыркина вызвали к директору. Пробыл он в кабинете недолго и вышел оттуда в состоянии крайнего раздражения.

— То, что вы поддержали непродуманное предложение строгаля Парамонова, это ваша серьезная ошибка, — сказал ему директор. — Мне доложили, что сортность передела, выстроганного до дубления, значительно снизилась. Материальный ущерб, нанесенный предприятию, выразился в значительной сумме, около тысячи рублей. Считаю вас и Парамонова виновниками этих убытков.

— Виновниками убытков… — бормотал Чебутыркин, направляясь в цех, — подумаешь, убытков… Не в убытках дело…

Было очень обидно за свой промах. Ну чего он испугался Парамонова? Пусть бы Василий сам шел к директору. А ему, Чебутыркину, надо было стоять на своем. Ведь знал, что ничего путного не выйдет… Уж если и хотел Василия проучить, чтобы не привязывался он каждый день со своими предложениями, все равно надо было самого его к директору пустить. Директор бы без Чебутыркина решать не стал. Вот тогда бы и сказать: «Не одобряю». И теперь директор увидел бы, кто чего стоит на заводе.

Чебутыркин решил вызвать Василия к себе в заливную и поговорить с ним с глазу на глаз.

В цехе он увидел Парамонова. Василий стоял окруженный группой рабочих и что-то оживленно рассказывал.

«Ишь, разговорился», — подумал Чебутыркин и уже собрался сделать замечание собравшимся, да вовремя вспомнил, что обеденный перерыв еще не закончился. Но чувство раздражения перехлестывало через край и искало выхода.

— Ну, изобретатель, — скривился он, обращаясь к Василию, — лопнула твоя рационализация. За одну смену настрогал убытку на тыщу целковых.

Чебутыркин хотел многое еще высказать Василию, но, опасаясь, как бы в запальчивости не сказать лишнего, только махнул рукой и буркнул, проходя мимо:

— Умников развелось много. Все хотят умней мастера быть.

— Экономия, Вася, — подмигнул Василию Мишка Седельников и игриво ткнул его пальцем в бок. — Припасай карман! С премии-то, поди, угостишь товарищей? А?

Мишка хохотнул и оглянулся, приглашая остальных присоединиться к веселью.

Но никто его не поддержал. Все сочувственно смотрели на Парамонова.

Слова мастера ожгли Василия, как удар бича.

«Настрогал убытку… умников развелось много…» Это было очень обидно. Но тяжелей обиды было сознание того, что мастер прав.

Василий молча смотрел вслед Чебутыркину, и только по помрачневшему и сразу как-то осунувшемуся лицу можно было понять, чего ему стоит это молчание.

Вся сцена разыгралась на глазах Андрея. После выкрика Мишки Седельникова он подошел к Василию.

— Вы мне нужны, Василий Михайлович, — отозвал он Парамонова в сторону.

«Что же он мне скажет?» — настороженно думал Василий, шагая за Андреем. «Небось забыл, как сам сказал: мысль правильная».

Но Перов сказал совсем другое:

— Не падайте духом, товарищ Парамонов. Еще раз скажу: мысль ваша правильная. Ее надо осуществить. Я думал над вашим предложением. Придется кое в чем технологию изменить. Об этом мы с вами еще посоветуемся.

Перед концом смены Андрей зашел в конторку и попросил бухгалтера подобрать сводки цеховой отчетности.

— Вам за текущий год? — спросил бухгалтер.

Андрей утвердительно кивнул в ответ.

— Надя, подбери Андрею Николаевичу месячные сводки.

Надя достала из ящика стола объемистую папку и, отбросив нависающие на глаза золотистые кудряшки, принялась выбирать нужные документы.

— Дайте мне, Надя, всю папку, я посмотрю и дневные рапортички, — попросил Андрей.

— Месячные итоги подсчитаны правильно, напрасно сомневаетесь, Андрей Николаевич, — с оттенком обиды сказал бухгалтер.

— Вполне вам верю, — улыбнулся Андрей, — но итог — это еще не все. Важно, какими путями он достигнут.

Бухгалтер внимательно посмотрел на Андрея поверх очков, ничего не сказал, только еще быстрее защелкал костяшками счетов.

Весь вечер Андрей просидел в конторке, внимательно просматривал сводки.

Обнаружилась странная закономерность. В первой половине месяца дневные задания, как правило, не выполнялись. Зато в последние числа месяца процент выполнения плана перескакивал за двести.

«Любопытно, как же приспосабливаются к такому ритму обувщики? — подумал Андрей. — Надо будет переговорить с закройщиками».

На следующий день утром Перов прошел в закройное отделение.

Закройная была самым веселым цехом завода. Высокие, часто прорубленные окна давали много света, выбеленные стены и потолок сберегали его для людей. Против окон стояли аккуратные темно-желтые верстаки, на которых возвышались стопки только что выкроенных голенищ и передов. Все рабочие были одеты в одинаковые синие халаты, и это придавало цеху особый опрятный вид, а красные платочки закройщиц расцвечивали и украшали строгую простоту цеха.

Андрей поздоровался с рабочими и сказал, что он новый начальник кожцеха и зашел узнать, какие у них есть замечания по работе кожевников. В ответ ему раздался оживленный гул голосов.

— Не шумите, бабы, — остановила подруг пожилая работница, — давайте не все сразу. А то еще испугаете начальника, — она посмотрела на Андрея и улыбнулась, — сбежит, только его и видели.

— Не сбегу, — засмеялся Андрей, — мне ваш совет нужен, затем и пришел.