На Крыльях Надежды: Проза - [22]

«Ну, хоть один, хоть один поддержите меня, братья. Хоть один достаточно смелый из вас…»

«Да, Хротгар сказал верно! Это не наш бой!» – и один из его бойцов вышел вперед с этими словами. «Я тоже думал об этом, когда получил задание идти под его предводительством, – и я решил, что это недостойный бой. Мы не снищем себе славы в этом сражении, мы убьем тех, кто недостоин битвы с воинами великого Одина!»

Воины начали перешептываться. Кто-то недоуменно мотал головой из стороны в сторону, смотря, что предпримут другие. Но это продолжалось недолго, совсем недолго. Какие-то десятки секунд.

«Ты – предатель! Ты позоришь честь победоносных воинов! Ты недостоин войти в чертоги и будешь проклят во веки веков за эту трусость!» Другой воин вышел вперед и, казалось, выплюнул в него эти слова. «Предатель!» – повторил он и надвинулся на Хротгара, высоко подняв свой боевой топор.

Но в этот момент поддержавший Хротгара воитель преградил тому путь и так же непоколебимо встал с оружием в руках, готовый сражаться и умереть. Им действительно теперь придется умереть – двоим против десятков…

И он вновь заговорил. Убеждал их в ошибке, которую они уже готовы были допустить. Убеждал их не вступать в этот недостойный их бой. Говорил о лучших сражениях и лучших битвах. Он пытался подобрать все те слова, которые были понятны и близки им, говорить на их языке, теперь уже ставшего для него почти чужим…

И, пока он говорил, еще десять бойцов вышли из рядов и встали рядом с ним. В глазах их читалась такая же смелость и готовность погибнуть, как и в его глазах. Но добрая сотня осталась стоять неподвижно. Им действительно придется умереть сегодня и быть преданными вечному проклятию за отступничество…

«Не слушайте этого труса и лжеца! Каждый, предавший Одина в бою, навсегда лишится шанса войти в его чертоги. Трусам не место в чертогах смелых! Сметем этих предателей и лжецов и начнем великий бой! Вперед, истинные воины Одина!»

Вновь обличительные слова – и вот пыл воинов разгорается. Смущение исчезает с их лиц, а на его место вновь приходит свирепость и безжалостность.

«Что же, братья, придется нам сегодня умереть», – мысленно обратился он к одиннадцати истинным воинам. Но они итак прекрасно понимали это, лишь еще крепче сжали в своих руках оружие и встали рядом с ним плечом к плечу.

Мгновение – сотня воинов ринулась на них.

Мгновение – орудия столкнулись.

Мгновения – как целая вечность…

Вот двенадцать воинов встали плечом друг к другу, готовые сражаться и умереть. Вот первый подбежавший враг замахнулся – и удар его был отбит. Вот подбегают еще и еще, и клинки работают без устали – они, эти двенадцать, в этот день не чувствовали усталости. Вот первый из них ранен – и ряды смыкаются, чтобы защитить товарища.

Его крик, разнесшийся далеко-далеко. И вот волна врагов снова откатывается от них как от несокрушимого барьера. Но враги снова наступают – и вот ранены еще двое. Ряды сомкнулись еще крепче и еще яростнее стали атаки.

Один, второй, третий, десятый, двадцатый… Враги подбегали и откатывались от них как от несокрушимой стены. Но их было много, слишком много… Вот защитников уже всего лишь пять – остальные ранены или убиты.

Четверо…

Трое…

Двое…

Остались лишь Хротгар и воин, первым вышедший поддержать его. Вот он разворачивается к Хротгару, а в глазах его – великая мудрость и понимание.

«Сразимся, брат!» – и становится к нему спиной, защищая.

Так, стоя спиной друг к другу и отбивая сыплющиеся удары, они продержались еще две минуты. А потом добрых семь десятков воинов подмяли их под себя и опрокинули – и устремились к монастырю, подбадривая друг друга диким ревом…

* * *

Мгновение? Вечность? Сколько же прошло времени?  Он не знал – помнил лишь свой последний бой и удар секиры, настигнувший его. Он не погиб? Не погиб… Его посчитали мертвым и не стали добивать.

Но… раз они не смогли их удержать… выходит, что монастырь все-таки был разграблен и предан разрушению. Они не смогли остановить их… не смогли… Он застонал – даже не столько от боли по всему телу, сколько от ноющего чувства тоски и печали. Они не смогли их остановить… Он и одиннадцать так и оставшихся безымянными воинов. Приложив неимоверные усилия и закричав от прорезавшей тело боли, он таки сумел подняться.

Около тридцати бойцов лежали неподвижно, обратив глаза к небу. И среди них – его смелые воины. Погибшие… Пусть они, достойные, будут не прокляты, но благословлены и найдут мир в том мире, где они сейчас находятся!

Он огляделся по сторонам – галер рядом уже не было. Выходит, бой уже закончен, и воины отправились домой. Значит, монастырь уже не спасти… Но, может, хоть кто-то остался там жив. Хоть кто-то… Если даже хоть кто-то из них жив – он обязан помочь ему, обязан спасти… Хоть так он сможет исправить свою ошибку. Да и пути назад у него теперь уже нет, он изгнанник и проклятый – проклятый своим же народом… пусть уж лучше его считают мертвым.

По-прежнему сдерживая стоны от невыносимой боли, он поднялся и медленно зашагал по направлению к монастырю. Тысяча метров, всего какая-то тысяча метров… его долг.

Он шагал и падал. Затем поднимался и вновь шагал. И вновь падал. Затем он пополз по земле.