На крутом переломе - [18]
— Прошу, не стесняйтесь, кто еще желает высказать свои мнения.
— А у меня о молодежи разговор будет, — поднялся станочник пружинного цеха Липин, среднего роста, с гладко зачесанными назад седеющими волосами. — Дали мне ученика. Толковый парень, со средним образованием. Старался поделиться с ним всем, что сам знал. Получился вроде неплохой наладчик. Стал ученик работать с новым сменщиком. Заработок упал. Вижу, парень почему-то хмурый ходит. «Как дела?» — спрашиваю его при встрече. «Не буду, — говорит, — с ним работать. Одно мученье: приду на смену — заверяет, что все в порядке, а начну работать — станки наладки требуют. И вообще, ему бы с дубинкой за мамонтом бегать, а не на станке работать». Я к чему все это? А к тому, что нам, рабочим, особенно рабочим со стажем, надо думать не только о себе, но и о молодежи. Мы, старые производственники, повозимся, помучаемся, но опыт-то уже определенный имеется, поэтому пустим станок, дадим нужную цеху продукцию. И в заработке не пострадаем. А молодежь, что работает без году неделя? Не успеешь оглянуться, как уже не видишь новичка — уволился. Конечно, тут надо администрации и нам порезче быть со рвачами. Кудрин наш, на мой взгляд, тоже малость зазнался. А под крылышком у Ястребова его никто и никогда не трогал. Поэтому и стал он другим. Поверхностным, каким-то несерьезным. Пустомелей его зовут в цехе. И поделом. Он всегда: наобещает, а не сделает. Вот крышки, что на соляных ваннах. Они очень громоздки, а тепло не держат. Ванны у нас чистят раз в месяц. Вручную. Два человека со дна лопатами черпают окалину. Целый день черпают. А на Белорецком заводе очистка механизирована. И производится ежедневно. Надо и нам перенять этот опыт. Кудрину и вы говорили об этом. Однако до сих пор, кроме обещаний, ничего конкретного. Хотя для завода не плевое дело: такие ванны, а их больше, чем у нас, и в заготовительном имеются.
— Про крышки напомню Кудрину при первой же возможности, — успокоил рабочего Никаноров. — Обязательно.
Следующим, попросив разрешения сказать несколько слов, поднялся известный на заводе фрезеровщик Лукашин.
Выслушав его, Никаноров вспомнил, что видел Лукашина в президиуме собрания на заключении трудового договора, и портрет его в заводской галерее Почета. Спросил:
— Андрей Павлович, плашки вы делаете? Один?
— Да, я их делаю. Один.
— Это же непорядок. Давно говорил Яктагузову, что надо подумать о перспективе. Недооценивает. А все до поры до времени. Малейший сбой — и может получиться большой скандал. Кстати, — Никаноров посмотрел в глаза Лукашину, — и у вас, Андрей Павлович, личная просьба ко мне есть? Неужели и вы не устроены?
— Устроен, почему же, — вставая, отвечал Лукашин. — Но старость не за горами. Скоро пенсию оформлять начнут. А мы с женой вдвоем живем в так называемом финском домике. Тихо. Уютно.
— Участок есть при доме, — вставил реплику для пояснения зампредседателя завкома.
— Все верно, — согласился Лукашин. — И участок есть. И вода. АГВ недавно поставили. Но туалет во дворе. Ванны нет. А под старость хочется пожить, как люди. Ведь я на заводе около сорока лет. Комнатенку бы нам. Дом-то, честно говоря, великоват стал для двоих. А дети все поразлетелись. Своими семьями обзавелись. А дом у нас добротный. Ухоженный. Желающие в него, поди, найдутся.
— Спасибо, Андрей Павлович, за труд и откровенность. Мы подумаем о вашей просьбе. Самым серьезным образом. Не волнуйтесь.
Выговорились все, кто пожелал, высказали немало интересных наблюдений, оценок и предложений, и Никаноров, старательно их записав в свой любимый блокнот, большой, в кожаном переплете, был доволен. И вдруг, — вот тебе на! — вопрос, который, казалось, уже и не возникнет, особенно после того вступления, которое Никаноров сделал еще в начале беседы, — вопрос снова грянул как гром среди ясного неба.
— А все-таки, Тимофей Александрович, что планируется на заводе по улучшению жилищных и других социальных условий? Ведь мы в цеха вернемся, а люди спросят: есть ли у нас перспектива улучшить свой быт?
«А что им отвечать? — в напряжении думал Никаноров. — Скажу, что есть на самом деле». И неторопливо начал:
— У меня по жилью был разговор с министром. Он обещал увеличить средства. Письмо мы ему отправили. Далее. Сами, хозспособом, мы сформировали комплексную бригаду строителей, будем строить детсад-ясли, новый профилакторий на сто мест. В год в нем будет отдыхать по тысяче человек. Предстоит большая работа в пионерском лагере. Подремонтируем его и сделаем в нем бассейн. Этот самый бассейн на днях уже купили. В нем четыре дорожки по двадцать пять метров. Строители говорят, что за месяц смонтируют. Намечаем капитальный ремонт туристической базы, где число домиков для семейных увеличим, и одноместных комнат побольше построим. Оснастим базу новым оборудованием заменим мебель. Вся эта программа на предстоящую пятилетку будет определена в конце года.
Когда рабочие вышли, Никаноров, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, прошел на свое место и, остановив свой взгляд на Молотильникове, сказал негромко, но четко выделяя каждое слово, будто старался, чтоб оно не вылетело, а крепко, прочно осело в сознании помощника по быту:
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Юная Лидия Савинова страстно любит своего одноклассника, но неразделенная любовь приносит ей массу несчастий, и они как бы передаются другим героям романа. Счастливая встреча Евгении и Анатолия заканчивается трагическим финалом. Пройдя через тяжкие испытания, Евгения находит счастье со своим спасителем-сыщиком. Но грозные обстоятельства продолжают преследовать героиню.
В романе крупного венгерского прозаика рассказывается о славном историческом прошлом венгерского народа — провозглашении Венгерской советской республики в 1919 году. Автор убедительно показывает, как установление пролетарской диктатуры всколыхнуло все слои тогдашнего венгерского общества, а ее притягательные идеи привлекли на сторону революции не только широкие массы рабочих и крестьян, но и представителей интеллигенции. Роман предназначен для массового читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этом немного грустном, но искрящемся юмором романе затрагиваются серьезные и глубокие темы: одиночество вдвоем, желание изменить скучную «нормальную» жизнь. Главная героиня романа — этакая финская Бриджит Джонс — молодая женщина с неустроенной личной жизнью, мечтающая об истинной близости с любимым мужчиной.
Книга эта – вне жанра. Книга эта – подобна памяти, в которой накоплены вразнобой наблюдения и ощущения, привязанности и отторжения, пережитое и содеянное. Старание мое – рассказывать подлинные истории, которые кому-то покажутся вымышленными. Вымысел не отделить от реальности. Вымысел – украшение ее, а то и наоборот. Не провести грань между ними. Загустеть бы, загустеть! Мыслью, чувством, намерением. И не ищите последовательности в этом повествовании. Такое и с нами не часто бывает, разве что день с ночью сменяются неукоснительно, приобретения с потерями.