На крутом переломе - [17]
И когда молодая пара, светясь от радости, вышла, Никаноров посмотрел в список и увидел, что следующим идет станочник Осипов. Ступая по ковровой дорожке неуверенно-смущенно, даже робко, станочник подошел к столу, за которым сидел со своими помощниками директор. «Вот ведь как получается, — подумал Никаноров, — на рабочем месте человек орлом летает, грудь колесом, а тут официальная обстановка, наша бюрократия давит, лишает человека его достоинств, убивает в нем силу и смелость, делает забитым, униженно-просящим, хотя, конечно, и не всех. А кто дальше, за ним? — глядя на несмелого станочника, подумал Никаноров и посмотрел в список: опять идут уважаемые люди — старые производственники — еще семь человек. К сожалению, у всех один вопрос: улучшение жилищных условий. А что я им могу сказать? Фактически — ничего. Значит, тем, что посулю надежду, их не успокою. Все обстоит так, что на этот год никакой перспективы. Когда же мы решим жилищные вопросы? Вроде и строим много, а очередь как была в полторы тысячи человек, так и осталась. А в ясли, детсады — тоже желающих немало. Раз ничего толкового лично я, как директор, сказать им не могу, тогда зачем мне изворачиваться? Зачем? Надо всех вместе пригласить и откровенно поговорить с ними. Поймут».
Никаноров, усадив Осипова, попросил, чтоб зашли сразу все. И когда они появились, энергично поднялся и вышел им навстречу, поздоровался по-мужски, крепко, с каждым за руку, и предложил, очертив полукруг над столом, размещаться.
«Помы» и «замы» Никанорова тайком переглянулись: такого еще никогда в истории завода не было. «Перестройка», — шепнул Молотильников на ухо соседу и хмыкнул.
С шумом рассевшись, рабочие так же неожиданно стихли лишь изредка покашливая, и не знали, с чего начать, а главное — кому. Они терпеливо потели, осваивались с непривычной обстановкой и знали, раз их усадили — значит разговор состоится.
Никаноров встал и, окинув еще раз взглядом вошедших, — некоторых он помнил с тех времен, когда еще работал начальником цеха, — негромко начал:
— Я посмотрел список, познакомился с вашими, пусть краткими, анкетными сведениями. Вижу, люди достойные. На заводе работаете долго — значит его патриоты. Буду с вами откровенен — скрывать мне нечего. Директором совсем немного. А вопросов и дел — море. Руководство завода, общественные организации принимают меры, чтобы завод начал выполнять план. Ежемесячно, систематически. Это для нас — самое главное. Будем план выполнять, значит сумеем больше средств перечислять на строительство жилья, детских садов и яслей, больниц и школ, баз отдыха и т. д. А пока этих средств у нас столько, что мы еле сводим концы с концами. Поймите меня правильно: вы заслуживаете самого лучшего, что положено человеку, а тем более рабочему. Поэтому давайте договоримся: как завод начнет с программой справляться — мы вернемся к вашему вопросу и рассмотрим его. Контроль поручим, — Никаноров посмотрел на пришибленно поникшего своего «пома» и назвал его фамилию: — товарищу Молотильникову. А теперь у меня есть предложение. Можно?
— Давайте, чего там. Разве мы не понимаем, — согласились рабочие.
— Я с удовольствием послушал бы каждого из вас, только честно и откровенно, о том, что нужно в ваших цехах, чтобы они лучше работали?
Не ожидая, что так повернет директор, рабочие смутились и молчали.
— Тогда поступим так. — Никаноров отыскал глазами наладчика Осипова и обратился к нему: — Вы пришли первым. Может, и начнете первым. Корпус у вас большой, неужели вам нечего сказать?
— Почему нечего? — возразил Осипов. — Сказать нам есть что. По-моему, надо с дисциплины начать. Что греха таить, на дисциплину наш Фанфаронов так не налегает, как на план. Хотя тут надо посмотреть, что первично. И манера его известна: на нас, на мастеров, на начальников участков кричит, громы мечет, всех старается запугать, как было в прошлые годы. Мы привыкли к этому. Внимания не обращаем. А Фанфаронов план гонит любой ценой. И вред тут налицо. Вред не текущий, а перспективный. Есть у нас Ванков — злостный прогульщик. Бывает и прогулов порядочно имеет, а в заработке не страдает. Почему? Это объясняется просто: прогуливает Ванков обычно в начале месяца, а к концу первой декады начинает «гнать проценты». Его просят поработать в субботнюю третью смену да выйти еще и в воскресенье. За выходные дни, вы знаете, платят в полуторном размере. Вот он и старается. Какая от этого его «старания» выгода заводу — судите сами. Был такой случай. Ванков вместе с приятелем, таким же выпивохой, включили в выходной день почти все автоматические линии участка. Только поспевают оттаскивать продукцию. Следить за исправностью станков им было некогда. Из каждой линии выжимали все, что можно, и до тех пор, пока не выходила из строя. И тогда они преспокойненько их выключали. Пришли мы на следующий день, а линии почти все разлажены. Вот к чему приводит рвачество. И никому до этого вроде бы дела нет.
Никанорову понравились мысли Осипова и, поблагодарив его, про себя отметил, что Осипова можно смело предлагать в члены завкома профсоюза вместо Лужбиной, а вслух предложил:
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Юная Лидия Савинова страстно любит своего одноклассника, но неразделенная любовь приносит ей массу несчастий, и они как бы передаются другим героям романа. Счастливая встреча Евгении и Анатолия заканчивается трагическим финалом. Пройдя через тяжкие испытания, Евгения находит счастье со своим спасителем-сыщиком. Но грозные обстоятельства продолжают преследовать героиню.
В романе крупного венгерского прозаика рассказывается о славном историческом прошлом венгерского народа — провозглашении Венгерской советской республики в 1919 году. Автор убедительно показывает, как установление пролетарской диктатуры всколыхнуло все слои тогдашнего венгерского общества, а ее притягательные идеи привлекли на сторону революции не только широкие массы рабочих и крестьян, но и представителей интеллигенции. Роман предназначен для массового читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этом немного грустном, но искрящемся юмором романе затрагиваются серьезные и глубокие темы: одиночество вдвоем, желание изменить скучную «нормальную» жизнь. Главная героиня романа — этакая финская Бриджит Джонс — молодая женщина с неустроенной личной жизнью, мечтающая об истинной близости с любимым мужчиной.
Книга эта – вне жанра. Книга эта – подобна памяти, в которой накоплены вразнобой наблюдения и ощущения, привязанности и отторжения, пережитое и содеянное. Старание мое – рассказывать подлинные истории, которые кому-то покажутся вымышленными. Вымысел не отделить от реальности. Вымысел – украшение ее, а то и наоборот. Не провести грань между ними. Загустеть бы, загустеть! Мыслью, чувством, намерением. И не ищите последовательности в этом повествовании. Такое и с нами не часто бывает, разве что день с ночью сменяются неукоснительно, приобретения с потерями.