На далеких рубежах - [160]

Своей миссией Поддубный остался доволен: здорово растревожил Жука!

За авиационным городком, у шлагбаума, появился старик с двумя узлами, переброшенными через плечо. На нем были соломенная шляпа, полотняная с манишкой рубаха и широкие, как у запорожского казака, шаровары, заправленные в добротные сапоги с голенищами выше колен.

Подобных шляп и вышитых рубах в здешних местах не носят, — значит, человек приезжий. К такому заключению пришел солдат, охранявший у шлагбаума вход в городок.

На требование солдата остановиться старик почему-то даже не оглянулся, как бы не слыша и не видя часового. Кряхтя и охая, приезжий пролез под шлагбаумом. Но когда солдат предостерегающе щелкнул затвором карабина, старик сразу же остановился.

— Молодец! Вот это молодчина, сладко было б твоей матери! — добродушно ухмыляясь в усы, сказал незнакомец. — А я чуть было не подумал: не ворона ли какая стоит на посту? Теперь вижу, брат, неплохо ты знаешь солдатскую службу!

— А те какое дело? — возмутился солдат. — Ишь генерал нашелся, службу проверять! Тут без тебя хватает кому проверять!

— То вы сами себя проверяете, а мы тоже хотим знать, как вы нас охраняете, — спокойно заметил старик. — И ты, парень, матери твоей ковинька, не тыкай старому человеку, а то могу тебе и ребра пересчитать вот этой палкой. Когда я Советскую власть завоевывал, ты еще и света божьего не зрел… Может, еще и отец твой, и мать в пеленках лежали…

— Да кто ты будешь, дед, говори! — взвинтился солдат. — А ну давай-ка сюда документики!

Старик сбросил узлы на землю, запустил руку в карман своих допотопных штанов.

— Не веришь, стало быть на слово? Хорошо, что не веришь. На лбу-то у человека не написано, что он за птица да каким ветром занесло в военную часть. И то сказать: многовато этих шпионов развелось! И на самолетах, и так просто — засылают их американцы. Лезут и лезут через границу. Ну чисто саранча!.. Еще, трасця их матери, своих спутников с фотоаппаратами пущают в небеса… Да куда он девался, паспорт этот? Вроде бы сюда клал, — старик неторопливо выворачивал карманы.

— А может, у вас его и не было? — ядовито спросил солдат, все же перейдя на «вы».

Старик нагнулся над узелком, развязал его, вынул смятый пиджачок и начал шарить по карманам.

— Ага, вот он где, окаянный. На, читай. Да только не потешайся над старым человеком. А то вот пойду да пожалуюсь твоему командиру. И пукалку эту свою прибери, — указал старик на карабин.

Солдат раскрыл паспорт, взглянул на фотографию, затем на лицо старика, прочитал вслух: «Байрачный Гордей Захарович».

— Так вы к кому?

— Так к сыну же! Или, может, ты и не слышал про такого? Про лейтенанта Байрачного, а? Летчиком тут он у вас.

Солдат служил в тыловом подразделении, мало кого знал из полковых офицеров. Служил честно, как подобает настоящему солдату.

— Окромя этого сын мой еще тут вроде бы за комсомольского комиссара, — пояснил Гордей Захарович, глубоко уязвленный тем, что солдат не знает его сына.

— А-а, — солдат наконец добродушно улыбнулся. — Вспомнил. Да вы б так сразу и сказали: секретарь, мол, комсомольского комитета. Это ж он здесь вместе со старшиной Бабаяном зимой «Ледяную Венецию» открывал…

— Какую такую еще Венецию?

— Каток. На коньках мы катались. Под музыку.

— А-а…

Солдат подошел к «грибку» и покрутил телефонную трубку. Поговорив с кем-то, взял под козырек:

— Проходите, пожалуйста, Гордей Захарович! — и помог старику взвалить на плечи узлы.

— Оставайся здоров, солдатик, — прокряхтел Гордей Захарович. — Службу знаешь — это хорошо, а вот что тыкаешь старому человеку — это, матери твоей ковинька, негоже. Ну, пошел я.

— Простите, Гордей Захарович, — бросил ему вдогонку пристыженный солдат.

Лейтенант Байрачный и ждал и боялся встречи с отцом. Крутой был у старика нрав, ох, крутой! Не дай бог, не понравится ему невестка — пиши пропало! Дойдет дело и до чуба и палку в ход может пустить. Бывают же такого крутого замеса родители!

А что папаша ехал не с добрыми намерениями, доказывалось хотя бы отсутствием телеграммы.

Прежде чем отправиться его встречать, Григорий забежал к замполиту.

— Товарищ майор… Как снег на голову… отец… Зайдите, сделайте одолжение, хотя бы на полчасика. Перед вами он сдержит себя.

Замполит в это время проводил семинар руководителей групп политзанятий.

— Хорошо, зайду. Да вы не сдавайтесь!

— Понимаю, товарищ майор, но вы обязательно… очень прошу.

Гордей Захарович, обвешенный узлами, шел мимо коттеджей, отбиваясь от своры собак, предводительствуемых Рыцарем.

Старик останавливался, рассматривая постройки и брел дальше в поисках ДОС-а.

— Здравствуйте, отец! — крикнул подбежавший к нему Байрачный.

— Здорово, сын!

Они обнялись, поцеловались.

— Что ж это вы телеграмму не дали? Я б машину прислал за вами на станцию… Давайте ваши узлы, ого, какие тяжелые! Попутной небось ехали?

— Не стрекочи как сорока, — сердито оборвал сына Гордей Захарович. — Неужто приличествует офицеру узлами этими погоны мять? Я уж сам понесу. А насчет телеграммы не беспокойся: велишь — я и возле дома обожду, покамест твоя краля губы накрасит да брови горелой спичкой насурмит…

— Что вы говорите, отец!