На ближневосточных перекрестках - [161]

В Териме, как, впрочем, и в других городах мусульманских стран, влияние ислама сказывается особенно сильно на положении женщин. Кроме обычного затворничества, характерного для мусульманских гаремов, в Хадрамауте считается предосудительным отдавать девочек в школы. Писать и читать Их обучают дома. В 1971 г. неполную среднюю школу Сейюна посещали восемь девочек, что уже считается крупным достижением. Замужняя женщина духовно больше Связана с матерью и своими родственниками, чем с мужем и его семьей. И когда муж уезжает за границу, она не едет с ним, а остается в Хадрамауте. Вот почему хадрамаутцы, работающие за границей, фактически имеют две семьи: в Хадрамауте, куда они наезжают во время отпуска, и в том месте, где работают. Иногда такие семьи «воссоединяются». Я видел в Хадрамауте братьев, один из которых был чистым арабом, а другой имел ярко выраженные признаки желтой расы: раскосые глаза и прямые черные волосы.

За восточной городской стеной Терйма раскинулась большая деревня Даммун — родина доисламского барда Имруль Кейса. Многие его стихи стали народными пословицами и поговорками, которые хорошо знают и любят во всех арабских странах. На горе, нависшей над деревней, расположена полуразрушенная крепость, где ранее размещались солдаты султана Касири. Деревня Даммун принадлежала Касири, а стена, отделяющая ее от Терима, именовалась «берлинской». Что и говорить — население Терима было в курсе событий, происходящих в далекой Европе!

Сразу за стеной начинаются огороды, поля с пшеницей и клевером. Урожаи на поливных землях собирают хорошие, и представители местных властей с удовлетворением говорят, что «Хадрамаут сам себя кормит», хотя и приходится ввозить рыбу и рис. Земля в окрестностях Терима принадлежит сейидам, и во время проведения аграрной реформы власти столкнулись с таким уникальным в аграрном вопросе случаем, когда бедняки отказывались брать землю, «не принадлежащую им по праву». Более того, даже новые освоенные земли, лежащие в нескольких километрах от их деревень, крестьяне брали неохотно, так как не было хозяина, с которым можно было бы на основе шариата подписывать контракт об аренде.

На обратном пути из Терима я на каждом шагу замечаю, приметы нового. Вот перебежала улицу «открытая» девочка в возрасте невесты, а крестьянин, встретившись с сейидом, не бросился целовать ему руку, а лишь сделал легкий поклон в его сторону. Но невидимых примет еще больше. Сейчас уже и мужчины требуют, чтобы девочкам давали хотя бы минимальное образование и не запрещали им общение с внешним миром, поскольку, выросшая в полном неведении, она не может быть хорошей женой, что приводит к многочисленным разводам. В Сейюне, Териме и Шибаме создаются школы по ликвидации неграмотности, все больше появляется учительниц из других арабских стран. Все труднее сейидам собрать в мечети вечерами хор мальчиков для религиозных песнопений: ведь одновременно демонстрируются фильмы в единственном в Сейюне кинотеатре. Предстоит еще немало сделать, но Хадрамаут уже просыпается от средневековой спячки, поворачивается лицом к нашему времени с его радостями, трудностями и проблемами.

На пороге Руб-эль-Хали

Когда смотришь на Хадрамаут с самолета, кажется, что вся опаленная зноем земля покрыта глубокими морщинами. На самом деле это вади — сухие русла рек, которые заполняются водой один раз в несколько лет и всего на несколько часов. Они служат дорогами, по которым, можно попасть в глубинные районы страны. По караванным тропам вдоль вади идут верблюды с грузом, доставленным морем в порт Эль-Мукаллу, и едут редкие автомашины. Одной из них воспользовались и мы для очередной поездки из Эль-Мукаллы в глубь Хадрамаута.

Тяжелая вулканическая пыль вылетает, из-под колес, как брызги расплавленного свинца. На пути попадаются небольшие оазисы: поля с буровато-рыжей землей разбиты на ровные квадратики и засажены зерновыми и финиковой пальмой — единственным плодовым деревом этих мест. Обгоняем караваны, верблюдов. Каждый верблюд привязан веревкой, продетой в ноздри, к хвосту собрата, шагающего впереди. Автомашина поднимает тучи пыли, но погонщики безропотно, все сносят. Пыль от прошедшего автомобиля не сравнить с песчаными бурями, которые здесь иногда случаются и во время которых солнце превращается в матовый шар, а застигнутые в пустыне люди и животные ложатся на песок, пережидая бурю. Ноздри верблюда похожи на длинные узкие щели, которые могут наглухо смыкаться. Поэтому верблюды легче, чем другие животные, переносят песчаные бури.

Наш автомобиль долго петляет по глубоким вади, и иногда кажется, что мы возвращаемся назад по своему следу. Вокруг поднимаются голые скалы. Их вершины ослепительно блестят на солнце. Счет времени потерян, и наше восприятие притупилось от тряски и постоянного страха, что на одном из ухабов автомашина сломается и нам придется ждать другую, чтобы добраться до ремонтной мастерской.

На протяжении веков древние торговые пути Южной Аравии проходили по Хадрамауту. Бесчисленные караваны верблюдов, груженных шелками и благовониями, оставляли еле заметный след в пустыне, где сильные ветры за одну лишь ночь могут покрыть барханами хорошо утрамбованную дорогу. Но люди снова шли по этому же пути, ориентируясь только по известным им приметам. Суровая природа не помешала развитию этого района.