На бильярде играют в одиночку - [23]

Денисов встал и пошел за Корнеем.

Привет, — сказал Бурнаш. — Что играем?

— «Американку», — ответил Денисов. — Принес?

Бурнаш принялся собирать пирамиду. Он был маленького роста, и, чтобы дотянуться до шара, ему приходилось ложиться на бильярд толстым, мягким животом.

— Какую фору даешь? — спросил Бурнаш.

— Какую хочешь, — безразлично сказал Денисов.

— С тебя меньше чем четыре шара брать опасно. Согласен?

— Ты принес или нет?

Бурнаш сложил пирамиду и перешел к противоположному борту.

— Разбивай!

Денисов свинтил половинки своего кия и помелил наклейку.

— Какой твой интерес? — спросил он, прицеливаясь.

— Одна штука.

— Ответил.

Шары разлетелись с сухим треском. Легкость в руках Денисов ощущал необыкновенную. Он предельно ясно видел позицию, каждый шаг был на кончиках его пальцев. Следующий удар соперника был почти грамотным; но Бурнаш был лишь подмастерьем в этой игре. Недокрученный шар встал прямо напротив центральной лузы, и Денисову оставалось только выбрать, каким из трех возможных способов его положить.

Денисов холодно усмехнулся. Он словно и не замечал этот удобный, будто просящий удара шар. Сегодня была его игра, и он ударил от борта карамболем в угол. Не задев губок лузы, шар колыхнул сетку. Отступив на шаг в сторону, Денисов ударил еще раз, потом еще и еще. Бурнаш крякнул и покрутил головой. Пятый удар Денисов минуты две обдумывал. Возле центральной лузы сейчас вновь стоял шар, но сильно замазанный соседними. Достать его прямым ударом было невозможно. Нужно было бить от двух бортов с подкрутом-эффе, чтобы биток, сохраняя вращение, смог ласково задеть этот неудобный шар единственно возможным касанием.

За соседним столом прекратили игру и смотрели на Денисова. И маркер корней стоял рядом, и даже Поэт притащился и таращился сейчас мутным взглядом на зеленое сукно бильярда.

Денисов ударил сильно и длинно. Пумм-пумм и короткое — чок! А в лузу шар упал неслышно.

— Виртуоз, — сказал пьяный Поэт. — Паганини кия. Кия Паганини.

— Ты ж у меня даже фору перебрал, — ощерил Бурнаш неровные зубы. — Так, глядишь, и всю партию возьмешь.

Следующий удар Денисов сделал не глядя и, не дожидаясь остановки шаров, пошел в сторону, прикуривая на ходу сигарету. Дальнейшая игра его не интересовала. Теперь он просто ходил вокруг стола, имитируя раздумья и толкая кием первые попавшиеся шары.

С грехом пополам Бурнашу удалось закатить три шара, чем он был чрезвычайно доволен. Тогда и Денисов коротким щелчком отправил шар в лузу. Но все равно игра уже стала неинтересной, и зрители разошлись кто куда. Поэт тоже понял, что бильярд на сегодня кончился и Денисов играет свою собственную, никому не ведомую партию.

— Я тебя жду, Георгий, — сообщил Поэт и побрел на скамейку.

От усердия Бурнаш высовывал язык и шевелил губами. Он очень старался. Этими стараниями, а еще более тем, что Денисов ему совершенно не мешал, Бурнаш положил еще четыре шара, доведя с учетом форы счет до «семь-два» в свою пользу. Тогда Денисов, которому надоело это бестолковое топтание, решил немного поиграть и в два подхода сделал счет «шесть-семь». Однако теперь, когда на бильярде осталось всего лишь три шара, игра грозила затянуться надолго, чего Денисов допускать не желал. Тщательно намелив наклейку, он изготовился к удару, держа кий почти вертикально к поверхности стола и забавляясь недоумением Бурнаша. Таких ударов Бурнаш действительно никогда не видел. Не касаясь бортов, шар пошел не по прямой, а по дуге, тихонько подтолкнув другой вплотную к лузе. Бурнашу теперь оставалось только попасть.

Денисов развинтил кий, положил в футляр, и они вышли на улицу.

— Ну ты лихо играешь, — с искренним уважением сказал Бурнаш.

— У тебя тоже неплохо получается. — Денисов вытащил приготовленную пачку купюр. — Держи. Можешь не считать. Ровно штука. Твой законный выигрыш.

— Ага, — сказал Бурнаш, — дай-ка мне твой портфельчик на минутку.

Денисов протянул ему свой дипломат. Бурнаш раскрыл его, на секунду отвернулся, а потом защелкнул замки и протянул Денисову.

— Лихо у тебя получается. Мастер! — еще раз восхитился Бурнаш. — Ну, счастливо!

Помахивая потяжелевшим «дипломатом», Денисов зашагал в темноту парковых аллей.

Пашка лежал на диване, кажется, в той самой позе, в которой оставил его Денисов, и смотрел на телефонный аппарат, как на гадюку.

— Как дела? — спросил Денисов.

— Все время звонил, — пожаловался Пашка. — Помолчит немного и опять звонит.

— Это ничего, — равнодушно сказал Денисов. — Давай-ка я тебя лучше яичницей накормлю. Ты кушать хочешь?

— Не очень, — печально ответил Пашка, но, подумав, согласился: — Вообще-то хочу.

Денисов зажег газ и бросил на сковородку кусок масла. Желтоватый комочек быстро таял, растекаясь и пузырясь. Денисов протянул руку к дверце холодильника, и в этот момент телефон безжалостно тренькнул. Денисов влетел в комнату.

— Да!

— Я слышал, ты слегка поумнел, — сказала трубка. — Напоминаю: сегодня истекает срок. Истек уже.

— Вартан! — Денисов видел перед собой лишь округлившиеся в мгновенном ужасе глаза сына.

— Егор! — с коротким смешком поправила трубка.

— В общем, это… у меня все в порядке, — сказал Денисов, намеренно запинаясь. — Могу хоть сейчас.